В российских регионах продолжается так называемая модернизация здравоохранения: закрывается до 70% сельских больниц. И хотя целью реформы заявлялось оснащение оставшихся учреждений по последнему слову техники, этого не происходит. Тотальная экономия на социалке делает невыносимой жизнь в небольших посёлках, где не остаётся ни школ, ни поликлиник, и откуда тут же начинает разъезжаться население.
Старикам здесь не койко-место
В городке Сясьстрой (Ленинградская обл.) проживает около 15 тыс. жителей. Здесь работает ЦБК, много лесопилок, неподалёку оживлённый Новоладожский канал, а до Петербурга – 150 километров. Казалось бы, перспективный городок, население которого будет расти. Но за несколько лет здесь закрыли родильное отделение и больницу. Осталась только поликлиника, где нет то лора, то ортопеда, то вакцин для прививок.
– ОРЗ у нас, конечно, лечат, но с бронхитом или пневмонией отправляют в Волхов или Петербург, – рассказывает местный врач. – Специалисты в дефиците, но постоянно придумываются поводы, чтобы им поменьше платить. Например, президентскую надбавку для терапевтов в 10 тысяч рублей, так называемые копытные, платили всего два месяца, после чего главврач ввёл нормативы: обслужил меньше 20 человек в день – денег не получаешь. А 20 человек редко набирается, люди привыкают, что в поликлинике ни анализы толком не сдать, ни специалистов не найти. Молодёжь, которая собирается иметь детей, уезжает в города, где хотя бы есть роддом.
В соседнем Лодейном Поле один из врачей рассказал о негласном распоряжении не брать в районную больницу стариков старше 70 лет. Якобы «скорая» отказывает в госпитализации, а главврачу жаловаться бесполезно.
– Изначально руководство говорило, что коек на всех не хватит и нужно спасать хотя бы молодых, – делится доктор. – Но сегодня бывает, что койки пустуют, а стариков всё равно отшивают. От пациентов требуют медикаменты, собственные лекарства экономят. Средний срок содержания пациента в больнице – 9–10 дней. Если видят, что человека придётся держать месяц, стараются отправлять в центр.
В центр – это часто за сотни километров. И вовсе не обязательно, что его положат там в палату: возьмут анализы и скажут зайти завтра. Где он будет жить, как вернётся домой – никого не волнует. Точно так же оптимизаторы не подумали, что 60% женщин в провинции воспитывают детей в одиночку: они в своём-то посёлке не могут позволить себе заболеть, а ложиться в стационар в другом городе – и речи быть не может.
Ирина Салова из посёлка Пионерский (Псковская обл.) три раза в неделю ездит в Псков на диализ – для неё это вопрос жизни. И вдруг она узнаёт, что власти, тоже в порядке оптимизации, решили ликвидировать единственную маршрутку в Псков. Только протест жителей помог сохранить маршрут, только благодаря протесту в глубинке удаётся отстоять медицинские учреждения.
Дешевле, меньше, слабее
В Псковской области всего за несколько лет исчезли около 150 сельских малокомплектных школ. Затем от сети в четыре десятка роддомов остались шесть отделений в межрайонных больницах. Позакрывали множество фельдшерско-акушерских пунктов. Теперь добрались до районных больниц: из 24 хотят оставить 6 – лишь каждую четвёртую! В ходе оптимизации по области исчезло более 600 койко-мест – и это только начало.
Советскую медицину до сих пор критикуют на чём свет стоит: за слабую техническую базу, очереди и безответственность врачей. Но даже тогда существовали критерии: 70 больничных коек на 10 тыс. человек. Мест в больницах при этом всё равно не хватало, но сегодняшняя ситуация – уже за гранью здравого смысла.
Взять, например, три соседних района с центрами в Порхове, Дно и Дедовичах. В каждом из них до 2011 г. имелась районная больница. Решено сохранить только одну из трёх – в Порхове. Почему именно здесь? Площадь больницы в Дно составляет 3 тыс. кв. м, в Дедовичах – 4,5 тыс., в Порхове – 1,5 тыс. кв. метров. То есть сохранить решили самую маленькую. На 55 тыс. человек останется 209 коек – в два раза меньше советского минимума.
Вместо районной больницы в Дно власти решили оставить 25 круглосуточных коек по терапии и неврологии и 22 койки дневного стационара. Всю хирургию перевезут в Псков – 110 км по не самой ровной дороге. Это коснётся не только местных. Дно – крупный железнодорожный узел, и в Дновскую больницу всегда везли пострадавших пассажиров: кто подрался, кто с верхней полки упал.
Ежегодно скорая помощь в Дедовичах принимает около 7 тыс. вызовов при несчастных случаях, инфарктах, инсультах. 38 человек умерли, не дождавшись врача. Очевидно, что, если «скорая» будет ехать к больному 110 км по кривой разбитой дороге, а потом столько же обратно, смертность резко возрастёт.
– Если у человека вечером случился инсульт, его доставят в преобразованный из больницы медпункт, где нет врача, – рассказывает врач из Дедовичей. – В реальности раньше утра за ним не поедут. Каковы его шансы выжить? Почти нулевые, ведь при кровоизлиянии дорога каждая минута. Или быстротечные роды – это 20–30 минут. Значит, принимать роды придётся в «скорой». Каковы шансы довести ребёнка, если зимой в нашей «буханке» – минус десять? Конечно, авторы оптимизации понимают, что платить за неё придётся жизнями людей, которых и так немного осталось в глубинке. Но желание сэкономить в них всё равно сильнее.
В Дедовичах проживают 16 тыс. человек, до ликвидации местного роддома в нём рождались 130 младенцев ежегодно. На территории района находится Псковская ГРЭС, которая снабжает электроэнергией всю область. Здесь занято около 400 человек, но после ввода третьего энергоблока возникнет ещё 250 рабочих мест, ожидается приток населения. Так зачем закрывать единственную больницу, если район растёт? Местные журналисты уловили в одном из чиновничьих прогнозов – к 2020 г. в Дедовичском районе рассчитывают иметь 5 тыс. жителей!
Русские бегут
Ситуации с закрытием больниц в регионах – слово под копирку. В посёлке Береславка Волгоградской области закрыли лечебницу, построенную местным «Волго-Доном», а ремонт которой оплачивали местные фермеры в складчину. Но от закрытия больницы бюджет вряд ли развернёт плечи: в освободившееся здание тут же въехали чиновники из местной соцзащиты.
Даже в богатом Петербурге собирались закрыть детскую больницу №31 на Крестовском острове и построить на этом месте здания Верховного и Арбитражного судов. Но мощный общественный протест заставил чиновников почесать тыковку и найти для судей другое место. Спрашивается, что мешало им сделать это сразу?
– За 20 лет с карты России исчезла треть населённых пунктов, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Это страшные цифры, характеризующие обезлюдение Центральной полосы. Но речь шла о вымирании деревень, сейчас под угрозой крепкие городки по 5–10 тысяч человек, в которых после окончания школы оставалась половина молодёжи. Сейчас бегут все, у кого есть такая возможность: больниц нет, клуба нет, библиотеки нет, школа за сорок километров. И в любой момент могут отменить развоз детей, скажут – невыгодно, пусть дома гусей считают. Когда у демографов дойдут руки исследовать нынешний процесс, мы все схватимся за голову.
Власти, похоже, не понимают, какой процесс запустили. Они думают, что проводят модернизацию. В сохранившиеся больницы закупают новое оборудование, которое часто не в состоянии заменить пациенту быстро приехавшего на вызов врача. Молодым специалистам в сельских больницах платят по миллиону рублей подъёмных. При этом разгоняют опытных докторов, которые знают здесь любого пациента с пелёнок. Тратят миллиарды на установку бесплатных телефонных аппаратов, по которым скоро некому и некуда будет позвонить.