Российским врачам хотят запретить выписывать рецепты на лекарства с указанием торговых наименований препаратов. Якобы в целях борьбы с возможным сговором фармацевтов и медиков Минздрав подготовил соответствующий приказ. В нём предписывается указывать в рецептах исключительно международное непатентованное наименование препарата (проще говоря, название химического вещества, которое в данном лекарстве является основным компонентом).
Документ, якобы призванный «заставить врачей работать честно», появился ещё в декабре прошлого года. Планировалось, что он вступит в силу уже этим летом. Однако его согласование затянулось, и пока не понятно, начнут ли новые правила действовать в ближайшее время.
«По моим данным, проект документа не прошёл согласование в правительстве РФ, где на него был дан негативный отзыв, – рассказывает Давид Мелик-Гусейнов,независимый эксперт фармацевтического рынка. – И, на мой взгляд, это оправданно».
Не согласиться с экспертом сложно. Одно действующее вещество – например, всем известный парацетамол – может лежать в основе десятка лекарственных препаратов – от произведённых фармацевтическими гигантами «с именем» до продукции безвестной фабрички где-нибудь в Индии. Понятно, что такие препараты могут существенно отличаться как по эффективности воздействия в целом, так и по совместимости с организмом пациента в каждом конкретном случае. Врачи, выписывая препарат, ориентируются в первую очередь на то, какое лекарство поможет пациенту, которого они давно наблюдают и знают. Аптекарь, к которому теперь, по задумке Минздрава, пациент должен прийти с «общим» названием лекарства в рецепте, такими знаниями явно не располагает. При этом очевидно, что он больше заинтересован в сбыте лекарства и росте выручки, нежели в оказании помощи. Остаётся прибавить, что цены на лекарственные препараты из одного «семейства» порой различаются едва ли не в десятки раз – и картина получится совсем безрадостной. Впрочем, как утверждают эксперты, если «последнее слово» останется за аптекарями, всё не так страшно: у них, как минимум, есть фармацевтическое образование (правда, не всегда). Ситуация может развиваться и по более критическому сценарию.
«Не исключаю, что вопрос о том, какие лекарства будут принимать россияне, будут решать даже не аптекари, а торговцы – представители компаний, которые осуществляют оптовые поставки лекарств в тот или иной регион, город, посёлок, – говорит Д. Мелик-Гусейнов. – Логично предположить, что они будут исходить в первую очередь из того, какое лекарство проще и выгоднее купить и привезти».
Отметим, что подобная ситуация в лекарственной сфере существует уже сегодня и больно бьёт по тем, кому полагаются льготные препараты. Бесплатные рецепты выписываются именно по непатентованным наименованиям. Отовариваются эти рецепты тем, что в данный момент имеется в аптеке. Далеко не всегда это те препараты, которые подходят пациенту. Люди уже несколько лет заваливают жалобами управления здравоохранения всех уровней, но в Минздраве не нашли ничего лучшего, как предложить распространить эту практику на всю страну.
«Государство, в очередной раз поспешив что-то запретить, не задумалось о том, что оно само может предложить взамен, – констатирует Александр Саверский, руководитель Лиги пациентов. – Мне вполне понятно желание Минздрава пресечь сговор врачей с производителями лекарств. Однако никакой пользы от этих шагов не будет – как не было от предыдущих, которые предпринимались в этом направлении. К примеру, уже несколько лет в России действует запрет для врачей на посещение мероприятий, которые организуются фармацевтическими компаниями. С одной стороны, у нас якобы таким образом идёт борьба с коррупцией. Но на практике никто не дал ответа на вопрос о том, откуда врачу узнавать о новых препаратах и развитии этой сферы в принципе. В советское время существовала государственная система информирования докторов о том, что происходит в фармацевтике. После 1991 года возник информационный вакуум: власть перестала этим заниматься. Немудрено, что эту нишу сразу же заняли производители лекарств, которых теперь объявили «коррупционерами». Но никто не может ответить на вопрос: а что взамен?»