Между ангелом и бесом

- НЕ КАЖЕТСЯ ли вам, что сейчас осуществляется планомерная программа по эстетизации зла в культуре, особенно в кино?

- Я не очень верю во всемирные заговоры и думаю, что человек сам не может такое организовать. Это под силу только Богу или Диаволу. Если это организовывает Диавол, то рога и хвосты всегда торчат. Но вообще, эстетизация зла - это течение в искусстве, разрозненные произведения, в основном дешевка, триллеры и боевики. Но есть и шедевры.

- Что означает для вас термин «эстетизация зла»?

- Если выразиться емко, то это значит делать зло привлекательным, оправдывать его. Высшая степень эстетизации зла - это противопоставление земной любви любви небесной. Примером просится противопоставление любви Дракулы к своей супруге любви к Богу, от которого он отрекся ради нее. Ведь сначала Дракула защищал идеалы христианства. Он построил монастырь, с горсткой своих верных рыцарей вышел с крестом и мечом против Османской империи. И невероятными усилиями ему удалось остановить эту орду. Но враги ему отомстили: послали горячо любимой супруге письмо, что якобы он погиб. Получив такую ужасную весть, графиня Дракула кинулась в пропасть. А ее безутешный муж кинул вызов Богу: мол, как же так, я воевал ради Тебя, а Ты позволил ей умереть? И обязательно показывают прощение в финале. Эстетизация зла может выглядеть по-разному и проявляется в разных областях нашей жизни. Например, эстетизация судьбы бандита.

- К нам ведь это течение пришло с Запада, точнее, из Америки...

- Американцы любят фильмы с эстетизацией зла, потому что в их мире правят деньги и они устали от кредитов, от своей пресной жизни. Они скучают. А такие фильмы щекочут нервы, вызывают большие эмоции. Еще американцы - очень прагматичные люди, подкованные юридически. А добродетель никогда не оформляется «de juro», она всегда «de facto». Легко вообразить сюжет, где Диавол подписывает договор, что человек закладывает ему душу. То есть в зле уже имеется некая законность «ты мне, я тебе». А с добром все иначе. Невозможно подписать договор с Богом, что я вот буду делать хорошие дела, переводить старушек через улицы, а ты мне за это - все блага в этой жизни и рай после смерти.

И эта возможность «de juro» отношений со злом допускает то, что с ним можно играть. А значит, это азартно, интересно. Плюс это адреналин, потому что происходит стресс. Поэтому подобные произведения востребованы.

- Но у нас-то в стране и без вампиров адреналина и азарта хватает!

- Что у нас происходит в кино сейчас? К работе возвращаются профессиональные режиссеры, сюжеты стали изощреннее, техника тоже.

Нас перекормили и кино, и сериалами о бандитах и «ментах», которые очень любят выпить. А народу нравится, чтобы пили и стреляли. Сейчас опять вернулись к военной тематике, ко Второй мировой войне. Результат - похожие истории любви на войне и одни и те же артисты. А это та же самая эстетизация зла. Сама по себе тема войны прекрасная, нужная. Но ведь на войне не только бегали с автоматами. Вспомните такие шедевры, как «Судьба человека», «Баллада о солдате», «Летят журавли». Гораздо важнее показать, как человек победил себя. А это один из основных принципов христианства - победи себя, тогда победишь весь мир, потому что «Царство Божие внутрь вас есть». А как можно его обрести? Стучаться в дверь собственного сердца.

Вообще, сегодня многие понятия размыты - что такое Родина и где у нее границы. Получается псевдопатриотический настрой и сомнительные моральные ценности, потому что все крутится вокруг насилия, крови и предательства. У нас размыто даже понятие пола. Нельзя сказать: «Сегодня я мальчик, а завтра я - девочка». Иначе люди начинают путаться: «Мама родная! А кто же ты на самом деле?»

- Как вы думаете, почему у нас даже уважающие себя пожилые люди академического воспитания, выпив водки, с таким удовольствием орут под караоке «Владимирский централ» и «Когда я был мальчишкой»?

- У нас сверху соседи - простые рабочие люди. Единственное развлечение, которое они могут себе позволить, - это караоке. Начиная с 10 вечера в пятницу и до 5 утра субботы, над моей головой звучит вся палитра блатного шансона. Я их понимаю, не осуждаю. Они хорошие люди, это для них единственная отдушина. Но эти песни - просто жуть какая-то... Готов смириться с «Владимирским централом» - у него ограниченное количество куплетов...

Однажды я частично понял, почему народ так любит шансон. Подъехал к банкомату на матушкиной «Ниве», чтобы узнать, пришла ли мне зарплата. Рядом с моей стояла еще одна машина, «ауди». Водитель собирался выезжать, разогревал машину. Я ему знаком показываю, что сейчас сбегаю на секунду и вернусь. Он все понял, но открыл окно и давай меня материть!.. Мне очень захотелось по старой памяти чем-нибудь ему ответить, но я вспомнил, что я пастырь, многодетный отец, что вопрос о «правой щеке» еще не снят - и сдержался. Но благодаря этому импульсу я понял, почему народ так любит каторжный цикл - потому что бандиты - это единственная инстанция, которая может прижать, наказать коммерсантов, «коммерсов», как их еще неуважительно называют. А «коммерсы» в свою очередь зажимают народ, рабочий люд - недодают зарплату, требуют много, относятся, как к рабам, живут за их счет, воруют. И если перед ними человек на простой машине или вообще без машины, то к нему относятся, как к рванью. Поэтому народ требует, чтобы кто-то за них заступился и восстановил справедливость.

- Насколько эстетизация зла опасна, как вы думаете?

- Она была всегда, просто в разных формах. Сегодня это телевизор, то есть кино, реклама, а также Интернет и так далее.

Если мы говорим о кино, фильмы такого рода похожи на паутину, которая кормит некоторое количество людей. Те, кто торгуют этим, сами не всегда это смотрят. А те, кто покупают, не всегда знают, о чем речь, - но деньги-то потрачены, надо посмотреть. Чистому все чисто. Но лично для меня то, что нам навязывают пивную рекламу, - это большее зло, чем все фильмы ужасов вместе взятые. Потому что триллеры - это вкусовщина, ими любят пощекотать себе нервы. А пивная реклама прочно задалбливается в голову целому поколению, молодежь уже с трудом может представить себе досуг без пива.

- Если начать разбираться, не выйдет ли, что нужно ввести цензуру?

- Чем жестче такая цензура может быть, тем больше спрос на подобную продукцию. Это можно проследить по наркотикам: на них есть запрет, но это на руку наркодилерам - автоматически растет цена. Удержать информацию еще сложнее, не считая нарушения конституционных прав человека. Если попытаться жестко ограничить эстетизацию зла, она станет еще более привлекательной.

Знаете, вообще люди понимают, что плохо и что хорошо. Другое дело, это часто не является критерием их выбора. Один мой абсолютно неверующий, некрещеный друг рассказывал, как его маленький сын стал восхищаться, какой прекрасный фильм «Однажды в Америке». «А что там прекрасного? - спросил отец. - Все друг друга продали. Грязные люди, грязные отношения». То есть в нас Богом заложена изначальная житейская мудрость, она нас может очень выручить, если мы к ней прислушаемся.

- Но будут ли такие фильмы востребованы?

- Смотря как снять. Не надо закрываться в некоем идеализированном мирке. Просто нужно вспомнить, что люди продолжают рождаться, любить, идти вперед и преодолевать препятствия, причем не только связанные с оружием и наркотиками. Это есть, но этим уже перекормили. Пора бы вспомнить о том, что есть люди, жертвующие собой, - спортсмены, ученые, врачи, учителя - это же просто кладезь интереснейших характеров и судеб, не связанных с криминалом! Например, у меня есть мечта - пока неосуществимая - экранизировать автобиографию прекрасного врача Федора Углова «Сердце хирурга».

Зло творить просто. А вот добро - это кровный труд, боль, истощение организма. Это всегда осознанная жертва, перелом самого себя. Это все равно, что наркоману сниматься с иглы. У добра привкус крови, как ни странно, больше, чем у зла. У зла же привкус тлена и податливости, пассивности и патологии. В зле тобой всегда кто-то или что-то владеет, ты всегда чему-то подчиняешься. Слабый человек порочно мечтает: «Я хочу енто-ть, а если енто-ть у меня нет, то я весь исстрадался». И лишь герой может пересилить себя и сказать: «Раз нету, то мне наплевать на енто-ть».