Соперник бразильского посла
Славу «твердокаменного» Петр Дурново подтвердил в 1905 г., во время Первой русской революции. Он был «и.о.» министра внутренних дел империи и на события отреагировал жестко: любые бунты - душить железной рукой! Через год Николай ІІ сделал его полноправным главой МВД. Для Дурново это означало - прощен! Ибо когда-то его карьеру чуть не сломало то, что в советские времена назвали бы «аморалкой».
…5 апреля - 165 лет со дня рождения Петра Николаевича Дурново (год рождения 1842й; по другим данным - 1845‑й). Начинал военным моряком. Тоже неудивительно: мать - племянница знаменитого адмирала Лазарева, открывателя Антарктиды. Проплавав восемь лет, Дурново поступил в военно-юридическую академию. Дальнейшая его служба - судебная, прокурорская, полицейская. Был правой рукой тогдашнего директора Департамента полиции Плеве, выезжал за границу изучать технологию политического сыска. Плеве пошел на повышение, Дурново занял его пост. А в 1893м случился скандал.
В подчинении Департамента находился «черный кабинет», перлюстрировший переписку граждан. «Кабинет» перехватил откровенные письма некой питерской дамы любовнику - бразильскому послу в России. Доложили шефу. Увы - дама одновременно была любовницей и самого Дурново. В приступе ревности он наделал глупостей. Мало что заявился к изменщице, отхлестал по щекам и швырнул ей письма в лицо. Мало что выскочил из квартиры, забыв письма забрать. Он еще и обыск провел у бразильца в поисках других посланий. О чем тот не преминул сообщить императору Александру ІІІ: что ж это у вас за нравы в стране - шеф полиции читает чужие письма, избивает любовницу, обшаривает квартиры иностранных дипломатов… «Убрать свинью в 24 часа!» - распорядился государь. И Дурново убрали.
Смерть господина Мюллера
В реальную политику он вернулся уже при новом императора Николае ІІ. А в 1905 г. новый председатель Совета министров Витте доверил ему МВД.
Зачем прогрессисту и реформатору Витте понадобился человек с заведомо подмоченной репутацией? Есть два объяснения. Первое: хитроумный Витте понимал, что в государстве, переживающем кризисный период, надо действовать пряником и кнутом. Пряник (царский Манифест, гражданские свободы) будет давать он, Витте. А кнутом пусть орудует Дурново. Второе объяснение есть в мемуарах жандармского генерала А. Герасимова, тогда постоянно соприкасавшегося с Дурново: «О нем сложилось представление как об очень реакционном человеке. Это не соответствовало действительности. Дурново был очень своенравный, вспыльчивый человек, абсолютно не терпевший противоречий (возражений), но отнюдь не отрицавший необходимость для России больших преобразований. Мне не раз приходилось выслушивать от него определенно либеральные заявления».
Впрочем, действия чиновника определяются не столько его взглядами, сколько и занимаемым постом. Когда ситуация дошла до края, глава МВД понял: действовать надо без сантиментов. Это он давал «добро» на массовые аресты в Петербурге, предотвратившие революционный взрыв в столице… Это он настоял на применении в Москве артиллерии против мятежной Красной Пресни…
Конечно, «кровавый палач» был приговорен эсеровскими боевиками. Но - везло. При снаряжении динамитом бомб (одна предназначалась Дурново) погиб боевик Максимилиан Швейцер. Юная красавица Татьяна Леонтьева, дочь якутского вице-губернатора, ставшая не фрейлиной, а революционеркой, на швейцарском курорте застрелила богатого парижского рантье Шарля Мюллера, приняв его за русского министра (увы, Леонтьева была еще и душевнобольной). Еще одно покушение расстроил знаменитый Азеф…
По воспоминаниям генерала Герасимова, Дурново был в те дни напуган, но еще больше переживал, что режим охраны лишил его возможности ездить на «интимные свидания».
Меморандум
В 1906-м вместе со всем кабинетом Витте ушел в отставку и Дурново. Получил в награду за службу крупную сумму денег, стал членом Государственного Совета. Возглавлял там крайне правое крыло. Даже Столыпин с его реформами был для Дурново «либералом»…
В общем - вот такой человек. Со своими достоинствами и недостатками. Из породы дельных бюрократов (в незлом смысле слова). По воспоминаниям современников, «умный, несколько высокомерный, по внешнему виду - невзрачный: среднего роста, сутуловатый». Но таких было много. Чего этого вспоминать-то?
Тем не менее имя Дурново в последние дни не зря мелькает на газетных страницах. Был в жизни сановника поступок, заставляющий пристальнее вглядеться в его портрет.
Мы сейчас отмечаем 90‑летие Февральской революции. Февраль в свою очередь - следствие другого рокового события, вступления России в Первую мировую войну. Она началась, как известно, 1 августа 1914 г. А за несколько месяцев до того, в феврале 1914го,
Петр Николаевич подал царю памятную записку - что ждет Россию, если она впутается в предстоящую европейскую распрю. Мы публикуем фрагменты из этого документа. Дрожь охватывает: неужто Дурново настолько все предвидел?
И ведь не только он. В 1908 г. Столыпин костьми лег, чтобы не дать Николаю II влезть в драку с Австро-Венгрией из-за аннексии ею Боснии и Герцеговины (Столыпин мечтал о 20 годах мира для России). Трагические последствия вхождения в войну предсказывал и Витте. Державные мужи очень разных политических взглядов твердили - нельзя, нельзя…
Прочитал ли записку Дурново Николай - неизвестно.
Друг кухарки
Дурново умер в 1915 г. Считается, что с его уходом российские консерваторы потеряли признанного лидера. Упоминание о потомках министра мне встретилось в подшивках 1925 г. В Москве судили старого провокатора Окладского, выдавшего когда-то «Народную волю». Этому Окладскому Дурново, «отмечая заслуги», выбил немалую пенсию - 150 рублей. Окладский был ему очень благодарен и уже после революции постоянно навещал дочь тайного советника.
В красном Ленинграде она работала кухаркой.
Из «Записки Дурново»
«(…) Если война окончится победоносно, усмирение социалистического движения в конце концов не представит непреодолимых затруднений. (…) Но в случае неудачи, возможность которой, при борьбе с таким противником, как Германия, нельзя не предвидеть, - социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна. (…) Все неудачи будут приписаны правительству. В стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел (земли), а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ. (…) Армия, лишившаяся за время войны наиболее надежного кадрового своего состава, охваченная стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованною, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению».
«(…) Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, (…), вероятно, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам (…). Готовы ли мы к столь упорной борьбе? (…) На этот вопрос приходится ответить отрицательно. (…) Нужно, прежде всего, отметить недостаточность наших военных запасов (…) тяжелой артиллерии, (…) мало пулеметов. (…) Сеть железных дорог недостаточна. (…) Техническая отсталость нашей промышленности не создает благоприятных условий для усвоения нами новых изобретений. (…) Война потребует расходов, превышающих ограниченные финансовые ресурсы России. (…)»