Генпрокуратура РФ завершила проверку самого старого и известного московского СИЗО – Бутырки. Она выяснила, что этот памятник архитектуры находится в состоянии, малопригодном для содержания заключенных. Правозащитники и вовсе приравнивают пребывание здесь к пытке – особенно в нынешнюю жару.
Пытка жарой
В Бутырке, следственном изоляторе №2, содержатся еще не осужденные, а только ожидающие суда люди. И сейчас они ждут каждого судебного заседания с особым нетерпением – потому что, только выйдя из камеры, смогут вздохнуть полной грудью. В самом изоляторе нет ни кондиционеров, ни вентиляции. Она давно завалена битым кирпичом. Горячий воздух пропитан испарениями «параш», запахами гниющей на полах пищи (холодильники в общих камерах забиты) и потом тесно сидящих людей. Говорят, в камерах не зажигаются спички, – не хватает кислорода. Впрочем, на то, что говорят или просят заключенные, бутырское начальство обращает немного внимания. Одна письменнная жалоба, например, как выяснилось при прокурорской проверке, ждала ответа 129 дней.
Но помимо заключенных, тюремщиков и сотрудников Генпрокуратуры в Бутырке бывают адвокаты и правозащитники. В этот следственный изолятор лучше не попадать, свидетельствуют они. «В нынешнюю жару решетки там накаляются докрасна, и в камерах сидят, как в бане, – рассказывает адвокат Владимир Жеребенков. – Единственное спасение – умыться из пластиковой бутылки на улице во время положенной раз в день прогулки. В камере смотрящие не разрешают мыться. Особенно там, где больше 10 человек. Если капли воды падают на пол, влажность повышается и становится вообще невозможно дышать. В помещениях и так под 50 градусов, когда на улице 36.
В камере и кушают, и тут же в туалет ходят, поэтому аромат на любой вкус. Людям с сердечной недостаточностью и астматикам приходится особенно тяжело, а ингаляторы передавать не разрешают – из них при желании можно и бомбу сделать. Смерти тех, кто не выдерживает подобных условий, списывают на «неотложку»: мол, не довезли. Вообще в Бутырке обычно сотни-две в год мрут, но сейчас будет и побольше человек на 30, потому что в СИЗО помещают теперь без медицинского обследования. Я недавно был в изоляторе №5, в Медвеково, построенном в 60-х. Так там получше, хоть вентиляция работает. А Бутырку давно уже пора переоборудовать в исторический памятник».
Тюрьма с историей
Собственно, памятником истории и культуры Бутырка является уже сейчас. Почти 230 лет назад, в 1784 году, Екатерина II распорядилась на месте деревянного острога на Бутырском хуторе возвести каменную тюрьму. За проект взялся известный московский архитектор Матвей Казаков. Он же – автор Покровского храма, расположенного на тюремном дворе так, чтобы все заключенные могли хотя бы слышать богослужение. Если храм в советское время закрывали, то сама тюрьма за свою почти 230-летнюю историю предназначения не меняла.
«Я знаком с Бутыркой еще с середины 70-х, – вспоминает Алексей Клименко, председатель общественного совета при главном архитекторе Москвы. –Часто там бывал по собственной, конечно, инициативе. Помню в бутырских башнях камеры с металлическими дверями, как у сейфов, и на них висели таблички – сифилис, туберкулез и т.д. Был там коридор, который шел параллельно Новослободской улице. Я спросил: «А здесь кто?» – «А здесь – высшая мера». Представляете, целый коридор людей с высшей мерой наказания! Помню невероятное скопление народа в камерах, уже в 70-х здесь были страшный бардак и теснота. А еще мне врезались в память так называемые намордники – железные листы с зубчатыми, как у пилы, краями. Мне объяснили, что это... средство от любви. Мужчины и женщины сидели на разных этажах и через окна передавали записочки. А острые края этих листов рвали нитку, малявы было вытащить невозможно».
С 1996 г. женщин в Бутырку больше не помещают за исключением специального психиатрического отделения. В том году переполненность СИЗО достигла максимума: в 75-метровую камеру, рассчитанную максимум на 20–25 заключенных, помещали до 120 человек. Им не то что лежать – сидеть было тесно. А спали они в 3–4 смены.
«Тесно стало уже в начале 2000-х, когда я только начал служить в Бутырке, – говорит ее бывший начальник Николай Дмитриев. – Три человека на одно спальное место было обычным делом. Здесь одновременно находилось до 3900 заключенных. А сейчас – не больше двух тысяч. На каждого 4 квадратных метра, как положено, и отдельное спальное место. Вообще, по-моему, Бутырка нынче – в изумительном состоянии. В ее стенах с 2002 года по сегодняшний день идет серьезный капитальный ремонт. Уже полностью заменены все внутренние и наружные коммуникации. Камеры оштукатурены, поставлены новые умывальники, где нужно, выложена керамическая плитка. А снести Бутырку хотят, потому что она находится в центре Москвы. И храм им не жалко! Он при мне восстанавливался. Единственное, не дали достроить купол… Но теперь его без меня доделывают».
Однако прокурорская проверка, в отличие от бывшего начальника Бутырки, обнаружила здесь и плесень на стенах, и текущие крыши, и поврежденные коммуникации, и отсутствие аварийных пожарных выходов, а также систем пожаротушения, констатировав в целом аварийное состояние зданий.
Снести нельзя реставрировать
Внезапно возникший повышенный интерес к старинной тюрьме многие связывают с чьим-то горячим желанием занять и застроить лакомое место в центре столицы. В Федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН) признались, что уже получали коммерческие предложения по поводу Бутырки. Бизнесмены хотели прибрать ее к рукам, построив взамен новый следственный изолятор на окраине Москвы (предполагалось, что в Южном Бутове). Но проект был заморожен.
По одной версии, потому что реставрировать Бутырку оказалось дорого, а снести ее не позволил Закон об охране памятников истории и культуры. По другой версии, которой придерживаются во ФСИН, коммерсанты посчитали строительство нового изолятора слишком накладным: место только для одного заключенного обошлось бы в 1,3 млн. рублей. Московские власти, со своей стороны, бюджетные деньги в «Нью-Бутырку» вкладывать не собираются.
«Москва и так два года назад в Северном округе построила новую тюрьму, соответствующую всем европейским стандартам, – объясняет депутат МГД Инна Святенко. – Что касается Бутырки, то я там была месяц назад, она ведь в моем избирательном округе. Действительно, здание требует капитального ремонта. И помещать туда людей, которые еще не осуждены, не цивилизованно. Но реставрацию Бутырки только силами города мы не потянем. Да и объект это федеральный, поэтому для нас его ремонт – нецелевое расходование средств».
«В бюджете Москвы лишних денег нет, – согласен и Сергей Гончаров, депутат МГД. – У федералов есть специальная программа для пенитенциарной системы, пусть они и вкладываются. Постройка нового изолятора обойдется как минимум в 50–70 миллионов долларов».
Не зарекайся...
Непросто возвести замену крупнейшему следственному изолятору Москвы с его 23-этажными корпусами, 434 камерами и 32 карцерами. «Но Бутырку пора превращать в музей, – уверен лидер партии «Яблоко» Сергей Митрохин. – Власть обязана обеспечить нормальное содержание заключенных. Это значит – строго выполнять нормы наполняемости камер. Не стесняться отправлять осужденных в другие городские изоляторы, а не превращать Бутырку в орудие пыток».
«Европейские суды действительно приравнивают пребывание в наших СИЗО к пыткам, – утверждает Юрий Скуратов, бывший генеральный прокурор России. –А сейчас, в условиях такой жары, это просто каторга. Чтобы разгрузить следственные изоляторы, надо шире применять альтернативные санкции помимо заключения под стражу. Ну и конечно, строить новые современные изоляторы. В Москве возведено столько бессмысленных сооружений… Странно, что до СИЗО не доходят руки!»
Тем более что в свете развернувшейся борьбы с коррупцией, намекнул бывший прокурор, чиновникам следует особо позаботиться об условиях содержания в СИЗО. На будущее, так сказать. От сумы да от тюрьмы ведь никто не застрахован...