Новый министр экономического развития России Максим Орешкин, без сомнения, никакой не самостоятельный игрок, а плоть от плоти либеральной управленческой команды, ныне поклоняющейся нехитрой модели «потребление – сбережение – инвестиции».
Суть модели проста: снижаем потребление (частное, корпоративное, государственное), а это в условиях экономического спада объективно, и, таким образом, выходим на рост инвестиций. Ключевой демагогический вопрос либералов звучит так: «Мы чего хотим — потребить больше сейчас или в будущем?»
У «моделистов» есть множество неустранимых противоречий.
Во-первых, «моделисты» мыслят категориями homo economicus, человека экономического или, как говорили классики, «молниеносного вычислителя удовольствий». В данном случае это выражается в том, что все мы имеем изначально заданную сумму дохода и в процессе структурной перестройки нашего поведения начинаем меньше тратить и больше сберегать. Разрастающуюся бедность «реформаторы» считают проблемой незначимой.
Во-вторых, «моделисты» рассматривают любую национальную экономику как стерильную, замкнутую систему, без внешних воздействий и взаимодействий. А государство предстает в качестве вынужденного, искусственного звена, расходы которого, например, на оборону или социальную сферу также должны снижаться – кризис на дворе.
В-третьих, «моделисты» уверены в том, что бизнесмены, получив дополнительный доход от снижения отчислений, примутся усиленно инвестировать в собственное дело. Но «схемщики» забывают, что продавать дополнительную продукцию некому (спрос-то снижается), работники требуют повышения зарплат, и множество компаний принадлежат государству, расходы которого, в том числе на инвестиции, ограничиваются.
Наконец, и это, на мой взгляд, главное, «моделисты» отказывают социуму и национальной экономике в целом в наличии у них определенных поведенческих (ментальных) традиций, как в отношении индивидуумов, так и государства в целом.
Коротко поясню все вышесказанное на примере усиленно проталкиваемой в последнее время проекта «фискальной девальвации» (снижение прямых налогов, под которыми почему-то подразумеваются обязательные страховые взносы, и увеличения ставок косвенного налога НДС), одним из разработчиков которой был как раз Орешкин.
Понятно, что претворение этой идеи в жизнь приведет к росту дефицита социальных фондов, далее по цепочке – федерального бюджета и всплеску социального недовольства низкими пенсиями и социальными страховыми пособиями. Это приведет к поиску новых источников пополнения доходов казны, возможно, новых налогов, а возможно, продаже государством контрольных пакетов акций в госкомпаниях. И крайний вариант – к росту денежной эмиссии (включению «печатного станка»).
Почему президент Путин относится к «моделистам» столь благосклонно?
Прежде всего, Путин в экономике и в политике – не одно и то же, тем более, что на словах (на бумаге) у «моделистов» все гладко.
Далее, альтернативной экономической программы у Путина нет и в ближайшее время, скорее всего, не предвидится. Не считать же за таковую воззрения «столыпинцев», мечтающих завалить экономику дешевыми деньгами (пример нескольких американских QE, когда брасывающиеся деньги оставались в банках, на депозитах в ФРС или уходили на фондовый рынок, им не указ).
Наконец, пока градус напряжения в обществе, на взгляд Кремля невысок либо его рост контролируется, а там, чем черт не шутит, может, и выгорит.
В общем, никакая это не новая, а все та же старая реальность, вцепившаяся в нас своими гнилыми зубами.
Читайте также:
Интервью Никиты Кричевского главному редактору «Аргументов недели» Андрею Угланову «Кто виноват? Что делать?»
Другие новости экономики
Все новости дня