Хотелось написать «четверть века без Цоя», но пальцы не послушались. Говорят, его смерть 15 августа 1990 года стала его вторым рождением. Нет. Не вторым, а первым, в смысле – главным. То, что Цой жив, стало особенно важно после того, как Цой умер.
Выбрать тон для разговора о Цое трудно. Вполне, казалось бы, серьёзные и рациональные издания обнаруживают в его биографии мессианство и даже божественное вмешательство. Либо эти же самые издания ведут себя ровно наоборот – усиленно развенчивают образ «последнего героя», что не очень-то прилично в памятную дату.
Попробуем избежать обеих крайностей.
Простота
Цоя любят не просто многие, а разные. Люди из разных слоёв.
Но, конечно, не все.
«Если, например, Высоцкого любят за редким исключением все, то о Цое этого не скажешь, – отмечает доктор филологических наук Ю. Доманский. – Высоколобая интеллигенция часто отказывает ему в даровании. Возможно, не последнюю роль здесь играет то, что Цой – пэтэушник (кстати, из всех классиков русского рока пэтэушниками были только он и Летов), хотя Цой окончил не простое ПТУ, а художественное – по специальности «резчик по дереву». Мне кажется, люди без высшего образования менее склонны к снобизму. Можно вспомнить, как по-снобски порой вёл себя на сцене молодой Гребенщиков по отношению к зрителям, тогда как Цой ощущал неловкость от внимания к своей персоне».
Поэт группы «Наутилус Помпилиус» И. Кормильцев и профессор О. Сурова в своём филологическом исследовании написали так: в ранних песнях Цоя наблюдается «примитивизация и даже «идиотизация» образа героя». А лидер группы «Пилот» И. Чёрт, пребывая в каком-то странном настроении, перед камерой назвал своего кумира «гопником с гитарой». Действительно, на первом альбоме группы «Кино» образ героя доводится до нарочитой недалёкости, что разительно отличает его от реального Цоя (по воспоминаниям друзей, огромную часть своего времени тот уделял классической литературе). Но между тем именно вышеупомянутый БГ, вознесённый «высоколобыми» на самый пьедестал русского рока, углядел в этих ироничных песнях талант и организовал их запись. Словом, дал Цою путёвку в жизнь.
Можно попрекать Цоя частым отсутствием рифм, нестройной строфикой и избитостью образов (день, ночь, звезда), но нельзя отказать ему в художественных находках. «Похоже, что прошлой ночью был звездопад. Но звёзды, как камни, упали в наш огород». «Летний дождь наливает в бутылку двора ночь». «Город стреляет в ночь дробью огней, но ночь сильней, её власть велика». «…И о храме из разбитых сердец, и о тех, кто идёт в этот храм».
Можно считать примитивными строчки: «И вроде жив и здоров, и вроде жить – не тужить, так откуда взялась печаль?» – но не найти лучшего определения экзистенциализма, ключевого понятия русской культуры со времён Достоевского.
Хорошо помню, как моя младшая сестра (тогда отличница в школе, а теперь преподаватель в вузе) зачитывалась Цоем – даже не заслушивалась, а зачитывалась. Сколь бы наивно ни звучала цоевская аксиома: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать», – именно эти слова сестра вспомнила у себя в блоге, уже будучи вовсе не тинейджером, когда наконец нашла свою любовь.
«Из всех королей русской рок-музыки лидер группы «Кино» Виктор Цой меньше всего поэт. И потому лучший мастер рок-текста. Слова в его песнях никогда не отвлекают от мелодии, и смысл песен доходит на подсознательном уровне, как и должно быть в рок-н-ролле», – писал журналист и музыкант А. Липницкий.
Легенда
Мифологический образ Цоя – герой.
Причиной тому послужили зрелые песни, прежде всего самый заметный его альбом «Группа крови». А также героическая главная роль в фильме Р. Нугманова «Игла». В российском кино так и не сложилась культура боевика и, соответственно, культ киногероев («крутых парней»). Продолжив карьеру в кинематографе, Цой с его владением кунг-фу мог бы стать исключением наряду с С. Бодровым-младшим.
Оправдан ли героический пафос цоевских песен? Все, кто до перестройки играл рок-н-ролл для публики, были людьми не из робкого десятка и не из числа неженок. Но не все пели о своём выборе так патетично, как Цой: «Они говорят, им нельзя рисковать, потому что у них есть дом, в доме горит свет. И я не знаю точно, кто из нас прав. Меня ждёт на улице дождь – их ждёт дома обед». При том, что проблем с властями Цой не имел, в отличие, например, от К. Кинчева, Е. Летова или Ю. Шевчука.
Когда Цой погиб, врезавшись в «Икарус» на «москвиче», прошла молва, что он разбился на мотоцикле. Людям хотелось придать его смерти хотя бы такой ореол героизма и противостояния – дескать, человек рисковал и погиб ради чувства свободы. «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве. Пожелай мне удачи в бою…» Показательно, что в 2009 году слепили переносной памятник – Цой на мотоцикле, хотя мотоциклы не имеют к нему никакого отношения.
«…Мог быть героем, но не было повода быть». Он оставил не только песни, картины и кинороли, но и легенду об одиночке, бросившем вызов всему злу мира. Легенду о самом себе – таком, каким в реальности не являлся. Не в этом ли сверхсила художника?
Кстати, смерть Цоя, в отличие от ранних смертей многих рокеров, никак не связана с алкоголем и наркотиками. Напротив, из-за роли в «Игле» он стал символом борьбы с наркотической чумой. За это строгий Минздрав должен простить ему даже «Пачку сигарет».
Не вовремя
Цой погиб на пике своей славы. Это были золотые годы русского рока, когда группы собирали стадионы. «Игла», хоть и авторский фильм, в 1989-м заняла второе место по просмотрам (14,6 млн билетов), а «Советский экран» – главный журнал страны о кино – назвал Цоя актёром года по итогам читательского опроса.
Те, кто говорит, что Цой в свои двадцать восемь «ушёл вовремя», стремятся скорее к красному словцу, чем к истине. Он продолжал расти как музыкант и автор песен – последний альбом полон хитов и поэтических удач. Планировались съёмки ещё двух фильмов Нугманова с Цоем в главной роли и его музыкой, причём один из этих проектов был советско-американским и продюсировался Э. Прессманом («Судья Дредд», «Конан-варвар», «Уолл-стрит»). Поступили два предложения из Франции: роль героя-любовника в фильме «Любовник» по роману М. Дюра и роль Чингисхана.
За плечами у «Кино» было уже несколько выступлений в США и Европе. Крупнейшие японские продюсеры предлагали организовать группе мировое турне, но Цой не спешил с подписанием контрактов. По воспоминаниям очевидцев, перспектива мировой славы совсем не кружила ему голову. Он подходил к вопросу осторожно, не желая утратить независимость и провалиться, как это случилось в Америке с БГ. При этом Цой интенсивно учил английский и начал писать на нём – осталась англоязычная версия песни «Группа крови».
Иронизируя о том, как 53-летний Цой пел бы сегодня «Восьмиклассницу», следует знать, что свои юношеские лирические песни он хотел передать бойз-бенду, который сам же и планировал продюсировать. Тем самым он задал бы российской попсе другую планку, привил бы ей чувство вкуса. Возможно, живой Цой в 1990-е повлиял бы и на российский рок, подталкивая его в русло массовой популярности, а не горделиво-замкнутой субкультуры.
Кинчев вспоминает о друге: «Не хочу сказать плохо, но конъюнктуру Цой очень чувствовал. Всё, что модно, он отслушивал, отслеживал и анализировал. «Ласковый май» в моде – значит, надо что-то оттуда взять». Эти воспоминания опубликованы в «Библии киномана» – первой и главной книге о «Кино» – и не диссонируют с образом Цоя, каким его полюбили.
Не вспоминают
Да, Цоя не вспоминают – его помнят.
Эти песни звучат со сцены в исполнении других рок-групп, на радиостанциях, под бренчание гитар у костра, во дворах и подъездах. В особо памятные даты – под аккомпанемент симфонических оркестров («Глобалиса» и Оркестра Государственного Эрмитажа). Экспериментаторы делают для них альтернативные аранжировки, и песни органично принимают новое звучание, будучи вечно молодыми и актуальными. Андеграундные рэперы и клубные диджеи нарезают из музыки «Кино» сэмплы для своих композиций.
Прокремлёвские молодёжные движения защищают от чиновников «стену Цоя» на Арбате. Молодые леваки не дают снести клуб-музей «Камчатка» – бывшую кочегарку, где работал Цой. Либералы проводят митинги под социальные песни «Кино». Националисты упражняются в риторике, убедительно доказывая, что Цоя надо считать русским.
Его музыка стала саундтреком более чем для полутора десятка фильмов. Среди них «Асса» С. Соловьёва, «Сёстры» С. Бодрова-мл., «Груз 200» А. Балабанова, «Стиляги» В. Тодоровского, «Сталинград» Ф. Бондарчука, «Битва за Севастополь» С. Мокрицкого. Особого упоминания достойны «Бездельники» А. Зайцева и «Шапито-шоу» С. Лобана, в которых предприняты смелые попытки перенести образ Цоя в наши дни.
Интерес к его личности растёт. Продолжают выходить книги о нём, в том числе подробные биографии – «Цой forever» А. Житинского и книга В. Калгина в серии «Жизнь замечательных людей».
А главное – его слушают не только люди за 25, но и подростки, юнцы.
«Высоцкий, ушедший за десять лет до Цоя, вызывает у студентов безусловное уважение, но воспринимается подобно Пушкину. Как музейный экспонат, покрытый пылью. А Цой для них действительно жив, – рассказывает профессор Ю. Доманский. – Недавно студентка защищала у меня диплом по Цою, и выяснилось, что группа прекрасно знает его песни. Причём тематика наших занятий гораздо шире, чем рок-поэзия, поэтому моя выборка репрезентативна».
Если Высоцкого можно представить среди портретов в кабинете литературы, то Цоя – едва ли. И к лучшему, потому что такое увековечивание пошло бы вразрез с самой его природой. Природой не назидательной – напротив, способной дать отпор любым назиданиям.
«Все говорят, что нужно кем-то мне становиться, а я хотел бы остаться собой». «Нам уже стали тесны одежды, сшитые вами для нас одежды». «И мы будем делать всё, что мы захотим, пока вы не угробили весь этот мир». Феномен Цоя – не призыв к бунтарству или бездействию, но пример следования собственному пути вопреки тому, что навязывает стандартизированная жизнь.
Вечно молодой, он примиряет молодых с вечностью, показывая: можно остаться в ней наряду с великими, не будучи таковым.