Народный артист России Дмитрий НАЗАРОВ начинал свою актёрскую карьеру в знаменитом Малом театре. Затем были «Сфера», Театр Российской армии. А с 2002 года Дмитрий Юрьевич – в труппе легендарного МХТ имени Чехова. Актёр много снимается в кино, зритель любит его разнохарактерные роли в таких фильмах, как «Гражданин начальник», «Красная капелла», «Штрафбат», «Золотой телёнок», «Ельцин. Три дня в августе», «Кухня» и др. Наша газета совместно с МХТ выпустила календарь на 2013 год под названием «Аргументы МХТ». Иронический шарж на Дмитрия Назарова размещён на майской странице.
Художник В. СКРЫЛЁВ
- Дмитрий Юрьевич, вы поработали в разных театральных коллективах, общались со многими выдающимися актёрами. Кто из них оказал на вас наибольшее влияние – в творчестве, в обыденной жизни?
– В МХТ из ушедших это – Вячеслав Невинный. Мы с ним репетировали, но так и не выпустили, к сожалению, спектакль «Горячее сердце». А до этого я много работал с ним на радио, ещё до прихода в МХТ. Многих великих актёров я застал в Малом, куда пришёл юнцом: Михаила Царёва, Игоря Ильинского, Бориса Бабочкина, Михаила Жарова, Виталия Соломина. Не могу сказать, что кто-то конкретно оказал на меня особое влияние. Но по кусочкам, по крупицам каждый из них вдохновил и манерой исполнения, и манерой жить. Жить в театре. Потому что это совсем не простое занятие. Думаю, многие артисты мечтали бы только играть на сцене и больше ничем околотеатральным не заниматься. Но, к сожалению, это очень сложно. Ведь театр не зря называют «террариумом единомышленников», «банкой с друзьями», «серпентарием товарищей». И все по-разному в этом «террариуме» выживают. Я не уверен, что у меня есть свой способ выживания, но я хорошо знаю, как это делали Царёв, Ильинский, Жаров, Коршунов, Виталий Соломин. И это стало для меня определённым уроком.
– В сериале «Штрафбат» вы сыграли отца Михаила, образ простого русского священника получился у вас глубоким и правдивым. Сейчас в обществе идёт широкая дискуссия о роли РПЦ в нынешней российской жизни. Кто-то считает её избыточной, кто-то недостаточной. Что вы думаете по этому поводу?
– Церковь должна играть в обществе естественную роль. При советской власти она была, как известно, в загоне, теперь качели движутся в другую сторону. Церковные иерархи, вероятно, хотят усилить своё влияние, но резко этого делать нельзя. Как нельзя было большевикам сжигать церкви, так же сейчас нельзя насильно насаждать православие. И когда качели остановятся, церковь займёт своё естественное место. В православном, но светском государстве.
– Те, кто сейчас у власти или ближе к власти, вдруг стали «истинно верующими». На всех больших церковных праздниках стоят перед телекамерами с благостными лицами…
– Да, но по большому счёту ощущение такое, что нами управляют люди неверующие. Если веришь истинно, ты должен думать не о сроке своего пребывания во власти, а о той памяти, которую оставишь по себе, каким словом тебя прихожане вспомнят.
– Дмитрий Юрьевич, вы коренной москвич. Как относитесь к такому большому наплыву мигрантов в родной город? Беспокоит вас подобная ситуация или ещё «терпимо»?
– Не могу сказать, что меня так уж сильно беспокоит эта проблема. И раньше так было. Просто сейчас одни мигранты заменились другими. Раньше все дворники были татарами, сейчас их нет, метлой машут таджики. Ассирийцы чистили обувь – сейчас их тоже нет, чистят, по всей видимости, другие. И на мой взгляд, никакого нашествия иностранцев в Россию не произошло бы, если бы мы, местные жители, взяли на себя труд стоять на рынке, копать канавы, подметать дворы…
– Но ведь в советское время москвичи работали и на стройках, и копали канавы, и ремонтировали дороги!
– Понимаете, в чём дело. В советское время разница в зарплатах у миллионов людей колебалась в пределах 30 рублей. Инженер ты, асфальтоукладчик или артист. Потому и шли на любую работу. Я, например, никогда не мог в советские времена угнаться за зарплатой уборщицы в метро. Она всегда получала на 20 рублей больше меня. Ровно в тот момент, когда мне повышали зарплату на 20 рублей, на станции метро, которая нынче называется «Театральная», я обнаруживал объявление: «Требуется уборщица». А зарплата снова на 20 рублей выше моей, актёрской!
– Вы стали известны широкому зрителю после сериала «Гражданин начальник». Не пугает вас нынешнее засилье низкопробной криминальной продукции практически на всех федеральных каналах?
– Отвечу так. Я не против того, что снимают, раз это всё, к сожалению, востребовано. А раз востребовано – то будет сниматься в бешеном количестве. Меня удручает то, что нет никакой альтернативы. У зрителя нет вариантов выбора. И трудно здесь что-либо противопоставить, потому что это игры продюсеров. Они получают деньги от телеканала и производят ту продукцию, которая востребована каналом. И, стало быть, рекламодателями. Этот замкнутый круг: рекламодатель – канал – сериал – рекламное время, разрывать не стоит – можно всё разрушить. Но предложить альтернативу, учитывая, что все наши основные федеральные каналы давным-давно государственные, и снять кино иного качества, иного взгляда на жизнь, вполне возможно. Но нам отвечают – ешьте себя сами. Мол, основная роль государства заключается в том, чтобы направлять нефтяные, газовые и другие финансовые потоки на какие-то более важные вещи. И всё это подаётся так, что кажется действительно очень важным – индексируются зарплаты, повышаются пенсии. Смотрю телевизор и понимаю, что наши педагоги и врачи должны просто в золоте купаться! А сталкиваешься потом с теми же педагогами и врачами, и оказывается, что всё это не совсем так… Культурная надстройка так и остаётся ненужной, мешающей, только отягощающей свободную жизнь базиса. Изменить ситуацию, дать человеку альтернативу – да возможности сейчас для этого безграничные! Мы же так и сидим на этом нефтегазовом золотом мешке, боясь его раскрыть. А вдруг инфляция грянет. Так нам когда-то объяснил президент. Нет чтоб пустить деньги на культуру, всё равно где-то пропадают, уминаются, усыхают! Но почему-то этого не происходит, что меня весьма удручает. Потому и засилье криминала на ТВ.
– Но есть личный выбор – не сниматься в низкопробных криминальных сериалах. И это уже некое действие, некая позиция!
– Ну да. Девять раз откажешься, на десятый согласишься – на более-менее пристойную роль. Но чаще я стараюсь отказываться. Хотя что толку: я не участвую в этом зле, зато другой участвует. Штрейкбрехерство у нас процветает.
– Смотрю, у вас довольно безнадёжный взгляд на российское будущее…
– Да что вы – я оптимист! Я верю, что когда-то в России всё будет хорошо. Вопрос – когда? Впрочем, на сегодняшний день – да, вы правы, у меня некое безрадостное ощущение действительности. Нахожу всё меньше и меньше подпитки для своего природного оптимизма.
– Тогда сменим тему. Вы снимались в французско-бельгийско-германской картине «Ларго Винч: заговор в Бирме», где одну из главных ролей сыграла Шэрон Стоун. Чем атмосфера на западной съёмочной площадке отличается от нашей, российской?
– Кстати, это был не первый и не последний мой опыт съёмок в европейском кино. Был ещё, например, фильм «Концерт», где у меня большая роль и где мы снимались месяцами. А в «Ларго Винч» – всего полторы недели, и с Шэрон Стоун, честно говоря, я не пересекался… Если без шуток, то я и на российских площадках встречал подобную хорошую организованность. Разве что у нас бывает недостаток всевозможной аппаратуры, каких-то чисто технических приспособлений. Конечно, мы победнее. Но однозначно могу сказать: многие наши актёры на голову выше голливудских или европейских звёзд! Мне кажется, наша школа точнее, объёмнее, глубже.
– Кстати, многие голливудские звёзды даже не имеют специального актёрского образования. Та же Шэрон Стоун – бывшая модель, рекламировала шампунь…
– Ну, вот они такие, тамошние звёзды, их истинный талант проверяется театром. Потому что кино не всегда даёт ответ на вопрос, какой артист перед тобой. Лёгкость, которой они славятся и которой от нас, российских актёров, как бы отличаются, – да практически любой российский артист может овладеть подобным способом общения – «быстроговорением» – в течение трёх дней! Но при этом русский артист добавит ещё своё «быстропроживание», а большинство голливудских звёзд этого сделать не сумеют. Хотя, безусловно, есть исключения. Мне нравятся, например, Джин Хэкмен, Питер Фальк, сыгравший детектива Коломбо, Роберт Де Ниро, ранний Микки Рурк – времён фильма «Пьянь».
– Дмитрий Юрьевич, те самые голливудские звёзды любят открывать собственные рестораны. И вам, кто долгое время вёл на ТВ передачу «Кулинарный поединок», а сейчас играет шеф-повара в сериале «Кухня», сам бог велел!
– У меня нет таких финансовых возможностей. Если бы я, сыграв столько ролей в театре и кино, равно и как другой мой современник-артист, сделал это в Голливуде или в Европе, я мог бы открыть десять ресторанов. К сожалению, у нас это невозможно. Большинство наших актёров, которые всё-таки открывают здесь рестораны, делают это, как известно, не в одиночку, а с друзьями… Да, у меня есть мечта – ресторан «второго дня».
– Это что такое?
– Вот я очень люблю 1 января, 8 ноября, 5 июля – у меня 4-го день рождения. Люблю то, что белорусы называют «дояды». Это когда в одной тарелке разные салаты, селёдка под шубой, оливье, остатки горячих блюд, солёные огурчики, грибы и т.д. Там, в моём гипотетическом ресторане «второго дня», так бы и обслуживали. Было бы такое фирменное меню. Вы, например, заказываете тарелку «дояд»… и триста граммов. Но водку вам подают не в графинчике, а как бы в початой бутылке, где остались эти самые триста граммов…
– А шампанское, по вашей логике, должно быть выдохшееся?
– Возможно. Но это пусть сомелье решает.
– Скажите, пожалуйста, вы всё-таки являетесь «всероссийским Дедом Морозом» или это слухи, которые почему-то постоянно муссируются в СМИ?
– Заявляю официально. Я не всероссийский Дед Мороз. Дед Мороз живёт в Великом Устюге сотни лет. Слухи пошли оттого, что лет 14 назад я согласился стать помощником Деда Мороза из Великого Устюга. Он впервые приехал в столицу, его надо было ввести в курс дела, помочь, рассказать, как, скажем, держать микрофон и общаться с людьми на площади. Между прочим, когда мне это предложили, я пошёл за благословением к нашему тогдашнему патриарху Алексию. И он меня благословил. Где-то шесть или семь лет я помогал Деду Морозу. А теперь он прекрасно обходится без меня. В общем, люди верят в Деда Мороза. И не надо их в этом разубеждать. Дед Мороз был, есть и будет!