Актриса Ольга КРАСЬКО запомнила на всю жизнь очень важный совет Олега Павловича Табакова, у которого она училась в Школе-студии МХАТ. Когда были показы самостоятельных отрывков в институте, мастер сказал: «Никогда ни у кого не спрашивайте: «Ну как?» в смысле оценки своей работы. Ольга и не спрашивает, слушая только себя, режиссёра и Табакова. Сейчас на телеканале «Россия» демонстрируется сериал «Склифософский», где актриса играет роль ведущего хирурга. На съёмках этой картины Ольге Красько пришлось «изменить себе» и прислушаться к мнению реальных врачей.
- Оля, знаю, что перед съёмками вы специально посещали клинику Склифософского. Расскажите, что вас поразило там больше всего? Что нового вы узнали о работе врачей?
– Да, я была в Склифе, видела, например, операцию на сердце. Но поначалу долго находилась в так называемом шоковом зале, куда целый день поступают больные. В разном состоянии. Есть такие, которых нужно сразу оперировать: с жуткими травмами, обожжённые и т.д. И такие, которые могут подождать, сначала они должны пройти обследование, им нужно поставить точный диагноз. Знаете, что больше всего поразило? В фильмах типа «Скорая помощь» показывают, как при виде тяжёлого больного среди медперсонала вдруг начинаются паника, беготня, все чего-то кричат, суетятся. В Склифе я никакой паники не видела. Даже если совсем критическая ситуация с больным – он умирает, – врачи спокойно, деловито производят над ним конкретные чёткие манипуляции. Кто-то делает укол в вену. Кто-то устанавливает трубку для отсоса жидкости. Кто-то следит за давлением. При этом врачи могут параллельно травить анекдоты, но это не выглядит цинично: люди каждый день делают подобные процедуры и делают их профессионально. Я видела, как адекватны их действия в драматических ситуациях, как они без суеты спасают человеку жизнь, и проникалась к врачам ещё большим уважением.
– Многому научились за целый год съёмок? Может, получили вторую профессию и теперь параллельно с актёрской работой сами способны оперировать?
– Ну что вы! Люди шесть лет учатся в институте. Разве что первую медицинскую помощь могу оказать, впрочем, я это умела, когда ещё ходила в походы. Немного умею зашивать раны, вязать узелки – нас этому учили на площадке, но на манекенах, естественно… Кстати, была одна смешная история во время съёмок в операционной. Представьте, лежит на столе живой человек, актёр, а на нём – силиконовое тело, в котором разрез, внутренности, тряпочки красные. Короче, имитация. Мы там с умным видом ковыряемся, со всеми нужными инструментами, пинцетиками, зажимчиками. И общаемся между собой. И вот в какой-то момент репетировали очередную сцену, говорили какие-то сложные профессиональные термины. Я отвлеклась в этом общении и не заметила, как убрали силиконовое тело, а под ним ведь – живой человек. Но я по инерции продолжаю пилить по живому – ножичком, пинцетиком! И тут актёр-пациент, который уже почти заснул, как заорёт: «Эй, вы что творите?! Поосторожнее там!» В общем, чуть не зарезала молодого парня…
– Ну теперь вы, по крайней мере, крови не боитесь!
– Нет, не боюсь. Мне кажется, после «шокового зала» я сейчас вообще ничего не боюсь.
– Прямо совсем ничего? Ни высоты, ни глубины?
– Высоты не боюсь точно. У меня всё детство прошло в горах, в школе много ходила в походы, была в очень сложных и опасных ситуациях. Глубины тоже не боюсь, более того, недавно погружалась с аквалангом в Красном море. Не могу сказать, что мне это сильно понравилось, мне гораздо интереснее плавать просто с ластами и маской – там больше свободы. Но глубина меня теперь нисколько не страшит.
Было весной немного боязно на съёмках фильма «Территория». Это экранизация одноимённого романа Олега Куваева, повествующего об открытии золотоносного месторождения в конце 50-х годов XX века.
Мы снимали на плато Путорана, что на северо-западе Красноярского края. Там выстроили огромный палаточный лагерь, в котором мы жили. И мы очень зависели от вертолётов, потому что для съёмок надо было перелетать с одной точки на другую. Где-то снимали эпизод с трактором, который должны были топить в проруби. Где-то сцену на прозрачном, нежно-голубом льду толщиной полтора метра. Где-то мы… застряли на целую неделю. Было чуть теплее, чем обычно, и от этого поднимался туман. Из-за тумана в горах не могли пролететь вертолёты. И мы ждали их, волнуясь, переживая, топливо постепенно заканчивалось, продовольствие тоже. Кто знает, когда рассеется в горах туман? Я отменила по спутниковой связи (мобильники там не берут) спектакль в «Табакерке», где должна была играть… В общем, было страшновато!
– Оля, были у вас какие-нибудь роли, за которые вас сильно критиковали?
– Ну, знаете, мне и за «Турецкий гамбит» досталось! Например, покойным Виталием Вульфом, царство ему небесное, я была просто повержена, раскритикована… Не знаю, каждый имеет право на своё мнение, свою точку зрения. Но, скажу вам честно, я вообще перестала как-то относиться к критике. Есть я, режиссёр и мой учитель. Все остальные имеют право на своё мнение, но оно меня не касается.