Мария Александрова из тех балерин, кто всегда оставляет после себя шлейф. Кажется, ей подвластны любые, самые сложные партии: Одетта-Одилия из «Лебединого озера», Фея Сирени из «Спящей красавицы», Аспиччия из «Дочери фараона», грубоватая Джульетта и многие другие. С появлением Александровой в мировом балете зарубежные критики заявили, что в Большом театре началась эпоха второй Плисецкой. В эти дни у Александровой заканчиваются большие гастроли по России, а в середине декабря она выступит в Париже на столетии «Русских сезонов» Дягилева.
-Мария, многие ваши коллеги говорят о чуткости русской публики: мол, на карте мира это самый благодарный зритель...
- Видимо, так было раньше. Сейчас восторгаться зрителями, которые приходят в Большой театр, я бы не стала, потому что у них появился стереотип: «Мы заплатили деньги, а вы нас развлекайте». Особенно сложно в первые минуты действа. Требуются колоссальные усилия, чтобы разбудить в зрителе желание просто искренне аплодировать. Столичная публика весьма холодна, и работать с ней тяжело. Легче становится только к концу спектакля, и я знаю, что, едва опустится занавес, они встанут и отдадут дань уважения, будут цветы...
- А в регионах?
- Там ситуация другая. Иной раз мне кажется, что там публика давно ждала твоего выхода и пришли «свои» люди, которые пытаются понять замысел постановки, удивляются твоему мастерству...
- Вы замечательно сказали в одном из интервью: «Мне не важно, чтоб зритель думал обо мне, важно, чтобы он задумался над смыслом, который я вкладываю в роль...»
- Да и вообще самое ценное, если зритель находит в балете ответ на давно наболевший вопрос. Пришел в плохом настроении, а вышел в хорошем. А если после моего спектакля ему захочется жить, появится прилив сил - то это самое ценное.
- Потому что балет, каким бы высоким искусством ни казался, это всегда...
- ...разговор о душе.
- Легко ли говорить о душе, если на сцене вдруг что-то не ладится?
- Бывает, спектакли не удаются, что-то не выходит. Но каждый спектакль должен быть очень честным. Во всяком случае, к этому меня приучила Татьяна Николаевна Голикова. В балете очень сильна техническая сторона. И если что не получается - выпутываться тебе.
- И выпутывались?
- Да, например, в «Спящей красавице» была ситуация, когда мальчики-пажи не смогли меня удержать и уронили. Я такие кульбиты проделала, но выжила. И тут же рассмеялась на сцене. Зал вздохнул с облегчением. Получился такой душевный диалог со зрителем. Это момент искренности, который дорогого стоит.
- Я знаю, что, когда вас роняли, вы еще не были застрахованы...
- О страховке не задумывалась ровно до того момента, пока не пришла в передачу «На ночь глядя». Ведущие у меня спросили: «Вы застрахованы?» Я ответила: «Нет». Но почувствовала, что вопрос они задали как-то очень важно, будто чего-то существенного в моей жизни нет. Балет - это ведь действительно опасное дело. Декорации меняются постоянно, может произойти все что угодно.
И не потому, что я не выспалась и напортачила. Тот же гвоздь, упавший на сцену, легко причинит балерине вред. И я в первый раз задумалась над этим серьезно, поняла, что отсутствие страховки - колоссальный промах. И застраховалась, поскольку это нужно для работы.
- Проверяют ли балерин на допинг?
- Нет, это невозможно, поскольку спортсмены соревнуются и получают медали за первенство, а быть первым в балете невозможно. Сегодня ты прима-балерина, а завтра - нет. Это место в Большом театре меняется очень часто. Я всегда старалась быть лучшей, а первой - смысла не имеет. Жизнь была до тебя миллионы лет и будет после. Не надо обольщаться на свой счет. Надо делать по максимуму что можешь. И стараться сделать интересно. Ну хотя бы для себя, чтобы скучно не было. Если ты творческий человек, полез в этот кузов, то тогда и жизнь надо на это отдать. Не бояться сгореть. Лучше сгореть, чем тлеть.
- Когда вы стали прима-балериной, изменилось ли к вам отношение сверстников? Ведь многие из них до сих пор работают в кордебалете...
- Вы знаете, это один из лучших кордебалетов мира, и быть сюда принятым - уже огромное счастье. Что касается смены настроений, то лично я этого не почувствовала. Продолжаю общаться с теми, кто дружелюбно ко мне относится. А что касается моего перехода из кордебалета в прима-балерины, то к этой цели я шла очень честно, преодолевая настоящие муки, но ни разу не позволила себе ни от чего отказаться. Танцевала и в кордебалете, и сольные вариации. Нужно было исполнять партии второго плана - я бралась и за это. То время - одно из самых сложнейших - когда я, будучи непризнанной, танцевала вариации и вела при этом спектакль. Я действовала по принципу - маленьких ролей не бывает.
- А критику вы читаете?
- Нет, извините. Я несколько лет назад перестала ее читать.
- Любопытно, что вас не устраивает?
- Не вижу смысла изучать то, что пишут балетные рецензенты. Я хочу понять мотив человека, который пишет ту или иную статью. Я хочу увидеть, как он воспринимает действие из зрительного зала. Ему может не понравиться постановка, он может устроить разнос, но при этом обязан аргументированно рассказать, почему не понравилось, а не вылить ушат грязи, как у нас любят. Главное - объяснить свою позицию, а не писать тупые восторженные слова. И вот этого искреннего подхода в современной критике мне ужасно не хватает. Кроме того, мнение рецензентов в последние годы кардинально не совпадает с мнением профессионала. И кому доверять? Я предпочитаю доверять балетным профессионалам. А без публикаций спокойно могу существовать. Это не помешает заниматься моей профессией - вставать по утрам, точить носок и заставлять себя становиться лучше.
- Легенды ходят об изнурительных балетных тренировках...
- Причем все это правда. Если артист не участвует в постановке, совершенно не значит, будто он отдыхает. На тренировки ежедневно уходит много часов. У нас ненормированный рабочий день. Единственный праздник, который мы можем себе позволить, - это 1 января. Все остальные праздники артисты балета на работе.
- Скажите, а сколько нужно времени балерине, чтобы выйти из формы?
- Двух недель вполне достаточно для того, чтобы накопленные навыки потерять навсегда. У нас есть достаточно большой отпуск, но мы не можем расслабиться, поскольку используем его, например, на важные поездки, выступления за рубежом.
- Вы человек негламурный...
- Ну, что делать...
- Тем не менее иногда появляетесь в свете. Что вас раздражает в сфере этих напыщенных ценностей?
- Вот именно - напыщенных... Там знаете как? Искренности почти нет. Не могу оставаться откровенной, когда кругом все ходят с искусственными улыбками, лицемерят. Постепенно начинаю закрываться. А в таком состоянии меня легко можно ранить. Я ведь человек искренний, а в гламурной тусовке не смогу оставаться долго в таком радостном, открытом состоянии. Потому что 99% толпы - люди, которые просто ее заполняют... И вот поэтому тратить время, которое очень ценно, неинтересно.