Добровольческое движение «Даниловцы» появилось в сентябре 2008 года при Патриаршем центре духовного развития детей и молодежи. Ежегодно оно организует более 800 посещений, в ходе которых поддерживает около 4000 подопечных. Так, даниловцы посещают НИИ нейрохирургии им. академика Н.Н. Бурденко, отделения нефрологии и гинекологии РДКБ, Социальный приют для детей и подростков «Зюзино», детско-подростковое отделение Наркодиспансера №7, Детскую психиатрическую больницу №6, Пансионы семейного воспитания «Одинцово» и «Кунцево» и т.д.
Руководитель движения «Даниловцы» Юрий Белановский рассказал корреспонденту "АН" о мотивации потенциальных добровольцев, проблеме эмоционального выгорания и личном отношении к волонтёрству.
– Юрий, в чём особенность так называемого православного волонтёрства? Применимо ли это понятие к вашему движению?
– Я бы не выделял это понятие, поскольку опыт «Даниловцев» показывает, что к нам приходят люди, которые просто ищут и ждут организованного волонтёрства. Одна из особенностей нашего движения в том, что мы постарались построить систему волонтёрства для каждого. Исходили из того, что есть группы подопечных, нуждающихся в помощи: больные дети, сироты, заключенные и другие. Прежде всего было важно сделать так, чтобы работа с каждой группой велась регулярно – еженедельно или чаще – и в перспективе максимально долго.
Более того замкнутость на слове «православный» создаёт серьёзные проблемы с организацией волонтёрства как такового. Что касается «Даниловцев», то мы возникли не как православное движение, а как движение верующих православных христиан. Определение «православный» прилагается к конкретному человеку: здесь можно реализовать себя так, как тебе подсказывают сердце, совесть, опыт и позволяет время, но само движение православным не является.
Я не верю в чисто православное волонтёрство. Когда к нам приходит человек и говорит: «Я православный и обязан делать добрые дела», я уверен в том, что через два месяца он уйдёт. Но когда приходит человек с чем-то личным, с некой историей, связанной с больницей или сиротами, это совсем другое.
Тот, кто в своём сознании соединен с церковью и церковностью, может найти себя, к примеру, в православной службе помощи «Милосердие». Тот, кто понимает, что он христианин, но ещё и гражданин, семьянин и т.д., может найти себе место у нас.
– Каковы функции вашего волонтёрского движения?
– Запуская проект, мы понимали, что наша задача не развлечь детей шариками. Необходимо было сделать так, чтобы ребёнок и через несколько месяцев точно знал, что в определённое время придут даниловцы и состоится ровно то, чего он ожидает. Эта задача, по сути, и означает волонтёрство для каждого.
Важно понимать, что везде работают обычные люди, вот как мы с вами. Сколько у вас есть свободного времени в неделю? Вы посидите, подумаете, скажете мне: «Ну, наверное, в среду часа два я освобожу». Тогда я предложу вам расписание событий, и вы посмотрите, какое учреждение сможете посещать. В то же время ваше маленькое желание будет сопряжено со множеством вопросов: как общаться с детьми и организовать их досуг, что делать в больнице?
Наша задача – помочь вам не только ответить на эти вопросы, но и чему-то научиться, встроиться в систему волонтёрской помощи.
– Какие мотивы приводят людей в волонтёрство?
– Самые разные – начиная от личных историй и заканчивая случайностью. Приходят люди, которые в детстве лежали в больнице, где их не навещали. Многие говорят: «Было бы здорово, если бы ко мне кто-то пришёл. Вот теперь я вырос и хочу помогать».
Бывают другие случаи: появляется пара, и девушка взахлёб что-то рассказывает о волонтёрстве, а парень говорит: «Ну а я с ней».
Мы готовы работать с любой мотивацией, если она недеструктивна и направлена на благо подопечным.
– Всегда ли потенциальные волонтёры понимают, кому они хотят помогать, и готовы сформулировать эту мысль ещё на собеседовании?
– В большинстве своём, да. Во всяком случае представляют направление, например, хотят работать с сиротами или онкологическими больными.
Возможно, человек никогда не бывал в больнице или детском доме, но у него есть своё представление об этих учреждениях. Мы настаиваем, чтобы он изучил сайт и мог сказать, какое из направлений его интересует больше. Для нас важно не уговаривать потенциального волонтёра, а услышать его выбор.
Если обращаться к статистике, то примерно 60% людей хотят работать с сиротами, 25% – в больницах, остальные – со стариками, бездомными, животными и т.д.
– В одном из интервью вы сказали, что «если нет внутренней зрелости, то заниматься волонтёрством даже вредно». Что в вашем понимании значит внутренняя зрелость и какой вред может нанести её отсутствие?
– Под зрелостью я понимаю готовность человека взять на себя ответственность за своё решение. В противном случае он будет перекладывать её на нас и подопечных. В худшей ситуации подшефным приходится подстраиваться под волонтёра. Это недопустимо, поскольку мы и так взаимодействуем с теми, кому плохо, и пытаемся понять, как им помочь.
Для большинства даниловцев волонтёрство – это радость, они приходят делиться ею и получать её. Человек внутренне незрелый начинает воспринимать волонтёрство как работу. Дети это чувствуют и перестают идти на контакт, а волонтёр быстро устаёт и теряет запал.
– Работают ли в движении психологи, которые помогают решить подобные проблемы?
– Во-первых, чтобы увидеть мотивацию, мы проводим собеседование и говорим человеку, что необходимо найти в волонтёрстве личный интерес.
У нас есть три специалиста, которые работают с волонтёрами и волонтерскими группами. Для нас важно взаимодействовать именно с группой и создать в ней такую атмосферу, чтобы подобные вопросы решались волонтёром внутри группы.
Во-вторых, мы не проводим терапию: занятие волонтёрством – это наш обоюдный договор. Мы помогаем нуждающимся, а значит, стараемся научить волонтёров осмыслять происходящее и вместе с коллегами, координаторами решать проблемы.
– В таком случае как отличить эмоциональное выгорание от потери мотивации?
– Мы никого не мотивируем, чем и отличаемся от около государственного волонтёрства. Одна из его задач – замотивировать человека. Это не всегда плохо, может быть, в ком-то пробуждаются добрые чувства. Но мы работаем только с теми, кому это действительно нужно. «Накачивать» человека – это не наша задача, между нами – договор свободных людей, а значит, нет смысла и повода подпитывать мотивацию.
Конечно, человек может устать или столкнуться со сменой жизненных обстоятельств. Как показывает практика, если волонтёр приходит в больницу ради детей, то чаще всего уходит он из-за изменения жизненных обстоятельств, а не потому что выгорел.
Когда человек попадает к нам случайно (например, его кто-то попросил), в нём может накапливаться усталость. Для этих людей мы создаём поддерживающую среду с помощью тренингов и мастер-классов. Проводятся тематические мероприятия, каждую субботу организуются встречи психологической поддержки, о которых можно узнать из календаря событий или электронной рассылки.
Очевидно, эмоционального выгорания никому не избежать. Вопрос здесь в том, достаточно ли нашей поддержки, чтобы выгорание прошло с минимальными потерями и могло быть обращено волонтёру на пользу.
– Какую роль в работе движения играют досуговые мероприятия?
– Мы изначально понимали: чтобы волонтёрам было комфортно, а их работа была полезной и эффективной, необходимо организовать их труд, обеспечить психологическую поддержку, обучение и досуг.
Каждый месяц у нас проводятся встречи «Зелёный огонёк», три раза в год организуются крупные мероприятия: открытие сезона в сентябре, празднование Нового года и Рождества, закрытие сезона и празднование нашего дня рождения в мае.
Часто после похода к детям волонтёры встречаются в кафе, потому что им хочется что-то обсудить и поделиться впечатлениями. В зависимости от времени года организуются походы на каток и шашлыки.
– Расскажите от проекте СВОД – Союзе волонтёрских организаций и движений. Какую роль он играет в объединении волонтёрских ресурсов?
– СВОД учредили несколько волонтёрских организаций, его директором является Владимир Хромов. Это ассоциация, в которую входит больше десятка организаций (среди них – Отказники.ру, «Старость в радость», благотворительное движение «Созвездие сердец» и т.д.).
На сайте есть вакансии для волонтёров, информация о ближайших мероприятиях, правила вступления в ассоциацию.
При запуске СВОДА в качестве основных задач мы выделяли объединение ресурсов, создание группы волонтёров, обеспечение коммуникация и передачи опыта.
Волонтёрским организациям необходимо быть вместе, потому что как единство мы можем серьёзно взаимодействовать с государством и обществом. Ещё важен вопрос безопасности: если организация – член более крупной ассоциации, она может быть защищена от некорректного поведения и угроз.
– Как люди узнают о вас? Какие каналы коммуникации они используют: интернет, традиционные СМИ, социальные сети?
– На первом месте по эффективности – поисковики, выдающие наш сайт по запросам: «как быть волонтёром», «как быть волонтёром в Москве». На втором месте – прямые заходы на наш сайт, на третьем – соцсети. У нас есть аккаунты в «Фейсбуке», «Твиттере», «Инстаграме, ЖЖ.
– Охотно ли СМИ освещают темы волонтёрства и благотворительности?
– Неохотно, потому что, будем откровенны, она мало кому нужна. Будучи колумнистом одного из крупных изданий, могу сказать, что материал на православную тему может собрать около пяти тысяч просмотров, на социальную – в лучшем случае две тысячи.
– Всё же в последнее время достаточно материалов выпускает проект «Нужна помощь.ру», привлекая к этому медийных людей. Да и «Фейсбук» заполнен публикациями о тех, кому необходима помощь.
– Организаторы «Нужна помощь.ру» действительно бодро начали и создали значимый для нас всех проект, но хватит ли возможности и дальше привлекать публичных людей? По моему опыту, известный человек, побывший волонтёром и написавший два текста на эту тему, третий уже пишет со скрипом, а четвёртый может не сделать совсем. Мне интересно посмотреть, как это будет развиваться.
Конечно, в информационном пространстве фейсбука тема благотворительности и волонтёрства актуальна. Но необходимо судить по результатам – качеству оказываемой помощи, которое измеряется ресурсами, то есть людьми и финансами. С этой точки зрения, я не заметил, что общество стало охотно откликаться на призывы к пожертвованию. Мне кажется, что сейчас фондам приходится ещё больше вращать педали, чтобы привлекать средства.
Я не отрицаю, что люди приходят в волонтёрство: это понятие стало чаще использоваться в связи с Олимпиадой, и молодёжь стала активнее; подстёгивают и трагические поводы – чрезвычайные ситуации, пожары и т.д.
Но пока общество воспринимает благотворительность и НКО как возможность перекачать ресурсы, а не как самостоятельную ценность, и не готово вкладываться в саму отрасль. Многие не чувствуют развития, профессионализации этой сферы.
Например, зачем волонтёры в больницах или детских домах? Ведь речь не о развлечении, а о том, чтобы вернуть человеку человеческое достоинство. Лучше всего это видно на примере работы с бездомными. Это глубокая история, требующая большой работы.
– А что волонтёрство значит лично для вас?
– Для меня оно связано с реализацией мечты. Волонтёрство существует не просто для каждого, но ещё и с сюрпризом: у меня есть два часа и мизерное желание, но я получу в дар радость от встречи, о которой мог только мечтать. Именно за этим я и вижу будущее: помогать людям реализовывать свою мечту. В то же время за этим должна стоять серьёзная, отлаженная работа.