«Дневники артиллериста»: Александр Кравченко о том, как рождается фронтовая проза

Специальная военная операция задала новый тренд и в литературе – на традициях, заложенных Шолоховым и Фадеевым, Симоновым и Твардовским, возрождается фронтовая проза и поэзия. Да, в произведениях сегодняшних авторов-фронтовиков (среди которых крайне редко можно встретить профессионального литератора), бывает, хромает рифма или частят штампы и рвётся стилистическая ткань повестей и романов, но это искреннее, живое творчество, то самое, по Булгакову, «пишешь, когда не можешь не писать». И нет сомнений в том, что через несколько лет, пройдя фильтр читательской памяти, лучшие произведения фронтовых авторов займут своё достойное место в сокровищнице великой русской литературы. Именно к таким молодым, подающим надежды дарованиям относится и Александр КРАВЧЕНКО, гвардии старший сержант – автор романа «Дневники артиллериста», с которым повезло пообщаться нашему военному корреспонденту недалеко от боевых позиций, где писатель оттачивает точность не только метафор, но и выстрелов своего «Гиацинта». 


Без броника и каски Саша выглядит как типичный очкарик, студент-первокурсник. Но внешность обманчива – у бойца-контрактника уже одиннадцать лет выслуги в боевом артиллерийском подразделении легендарного Новороссийского соединения ВДВ.

Сам он родом из Краснодара, из обычной русской семьи. Окончил радиотехнический колледж, отслужил в дивизии срочную и там же остался на контракт. Вместе с однополчанами с первых дней СВО воюет в Приднепровье. В этом году Александр выпустил в издательстве «Перо» свой роман, полностью основанный на реальных событиях. В нём отразились все переживания, каждодневные радости и трагедии, мысли и чувства самого автора, который просто не смог удержать их внутри своего сердца и выплеснул на бумагу.

– Саша, как шла работа над книгой?

– Я начал писать с первых дней спецоперации. По сути, вёл дневник – отсюда и название. Все события и герои взяты из жизни, хотя и прошли через художественное осмысление. Это не документалистика. Я переписывал роман около девяти раз, давал главы сослуживцам и друзьям, прислушивался к их мнению. В какой-то момент понял, что править можно бесконечно, – и отправил рукопись в издательство.

– Это твой первый литературный опыт? На что ты ориентировался? Какие книги тебя вдохновляют?

– Раньше я не писал – ни прозу, ни стихи. Но события СВО настолько потрясли, что захотелось запечатлеть их. Одна из ключевых для меня книг – «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери, антиутопия о тоталитарном режиме, сжигающем книги. Наверное, оттуда и моё понимание ценности литературы. Я надеюсь, мой роман станет частью правдивой летописи этой войны. Читатели смогут не просто узнать факты, а прочувствовать, чем жили и за что гибли наши ребята – прототипы героев. Многие из них воюют до сих пор, а некоторых уже нет с нами. Но память о них жива – в том числе и на страницах моей книги.

– Как отреагировало командование на твоё творчество?

– Поддержали. Было много хвалебных отзывов. Ребята просили книгу с автографом – ведь я описываю подвиги бойцов нашего подразделения. Когда люди знают, что их истории, даже в художественной форме, не канут в Лету, это придаёт им сил. Понимание, что тебя не забудут.

– Какие у тебя планы на будущее?

– Сейчас главное – добить нацизм. Победить. Я получаю заочно высшее юридическое образование и хотел бы продолжить службу офицером, если представится такая возможность. Есть идеи для новых произведений. Надеюсь, после Победы найдётся время их реализовать.

– О чём они, если не секрет?

– О том, как рушится мир и как наши герои противостоят хаосу. О стойкости русского характера, о настоящей дружбе и любви. И конечно, о нашей любимой России – за которую не жалко отдать жизнь, но ради будущего которой стоит жить.

P.S. Все участники СВО, военнослужащие и волонтёры, чьё творчество посвящено защите Родины, могут обратиться в литературный журнал Министерства обороны «Воин России».

Отрывки из романа «Дневники артиллериста»

...Я подъехал к лагерю за несколько часов до того, как должна была стартовать колонна техники и расчётов орудий, отправлявшихся в зону специальной военной операции. Это было как преддверие большой битвы, и я ощущал, будто в воздухе витает что-то трепетное, одновременно горькое и неотвратимое. В этот момент я понимал, что вся эта прощальная суета – последний шанс сказать всё важное, что осталось на сердце. Поэтому, когда я подъехал к полевому лагерю нашей сводной гаубичной батареи, я решил сделать это по-настоящему – то, что осталось, и то, что никогда не повторится.

Я вышел из машины, подошёл к своей женщине, которая уже ощущала приближение расставания. Говорят, что по-настоящему сильное прощание – это не просто слова, а крепкое объятие. И я не стал бросать этот шанс. Обнял её так тепло, как только мог, – словно хотел впитать всё тепло, чтобы хватило на предстоящие трудные дни. В её глаза я пытался заглянуть глубже, понять, чувствовала ли она ту же боль, что и я.

– Береги себя, – прошептал я ей тихо. – Мы обязательно встретимся снова.

Она вдруг вздохнула, чуть дрогнув, и ответила:

– Я буду ждать…

***

...Получив наводку по цели – был это источник наших решений и судьбы ситуации – мы начали работу, словно дирижёры на грандиозной сцене войны. Сначала шёл выстрел, затем корректировка – и так вновь и вновь, словно формируя непобедимую стену огня. В течение сорока минут мы последовательно выстреливали по разным целям, каждый снаряд – это был крик во тьму, сигнал, что мы не сдадимся без боя. Работа шла чётко по плану, без суеты и лишних ошибок – и в результате наши усилия сыграли свою роль. Мы, как мастера художества, создавали картину разрушения, которая должна была остановить врага. Когда работа была завершена, мы тихо покинули орудие, быстро замаскировались и отправились обратно в укрытие – в непроницаемый окоп, который в этот момент стал нашим убежищем и последней точкой защиты.