В выписке из наградного листа на представление И.П. Мартынова к званию Героя Советского Союза было написано: «В ожесточённом бою при форсировании реки Одер 27 января 1945 года быстро переправил батареи в полном составе на западный берег реки и немедленно организовал прочную оборону на узком участке плацдарма. В бою был тяжело ранен, но поле боя не оставил, дивизион успешно отразил все контратаки врага, при этом уничтожил один танк, три бронетранспортёра, двенадцать пулемётных точек, шестнадцать автомашин и более 130 вражеских сол-дат и офицеров». За время войны получил шесть ранений, в том числе четыре тяжёлых. За героизм и отвагу, проявленные в годы Великой Отечественной войны, награждён орденом Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, орденом Отечественной войны и орденом Красной Звезды. За форсирование реки Одер Ивану Петровичу присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
1 мая 1945 года над Рейхстагом уже развевалось Знамя Победы. Но в других местах, особенно на севере и юге Германии, еще вели боевые действия сильные группировки гитлеровских войск. И так случилось, что 5 мая, когда, казалось, война закончилась полной победой над врагом, 13-я армия генерала Пухова, в которую входила и наша 121-я Гвардейская Гомельская ордена Ленина, Красного Знамени и Суворова 2-й степени стрелковая дивизия, от поверженного Берлина повернула на Прагу.
В составе этой дивизии я прошел через всю войну, со дня формирования осенью 1941 года на Волге, в Саратовской области. Несмотря на то что шесть раз был ранен, в том числе четыре тяжелых ранения, я каждый раз возвращался в нашу дивизию. Командовал батареей, был начальником разведки штаба артиллерии дивизии, командиром отдельного минометного дивизиона, командиром отдельного истребительного противотанкового артиллерийского дивизиона. Дивизия сражалась в Подмосковье, освобождала Орел, Гомель, Ровно, дралась на Сандомирском и Одерском плацдармах, под Берлином, штурмовала городкрепость Виттенберг на Эльбе.
На территории Чехословакии находилась мощная группировка фашистских войск фельдмаршала Шернера, насчитывающая более миллиона солдат и офицеров. Это были отборные части и соединения, главным образом части «СС», воздушно-десантные дивизии, различные военные училища, курсы и спецкоманды, а также власовцы.
Войска Шернера прорывались на запад. Но на их пути лежала восставшая против оккупантов столица Чехословакии. Еще ночью 6 мая радиостанция нашего артдивизиона приняла радиопередачу, в которой говорилось, что в городе и его предместьях идут бои, фашисты наступают со всех сторон.
Передача заканчивалась отчаянным призывом: «Руда армада, на помощь!»
Итак, предстоял новый бой, последний и «трудный самый...» Почему «самый» – думается, понятно. Представьте состояние любого из нас, уже вкусившего радость победы, познавшего счастье дойти до нее живым, чувство завершенности всех жертв и испытаний. И вдруг надо снова сжиматься в тугую пружину, встречать грудью свинец...
К чести гвардейцев никто не дрогнул душой. Дивизия, сбивая вражеские заслоны, шла двумя маршрутами, имея впереди усиленные передовые отряды. В один из них входил и артдивизион, которым я командовал. На пути встали Рудные горы, но темп движения почти не снизился. Из радиопередатчиков постоянно доносилось: «Красная армия! Родные наши! Помогите!» Все понимали: надо спешить!
В районе Литвинова трое гвардейцев, среди которых был и мой отец, Петр Васильевич, служивший в том же дивизионе, взяли в плен командира 105-го воздушно-истребительного немецкого батальона.
– Почему вы все еще воюете, когда война практически закончилась, Берлин пал? – спросил я пленного.
Что же он ответил? Слухи, мол, о падении Берлина – ваша пропаганда. Никакой капитуляции не будет. На днях фюрер применит «чудо-оружие» и вам несдобровать. Упрямый оказался вояка!
Командарм генерал-полковник Пухов приказал нашей дивизии совершить стремительный бросок на Карловы Вары, не допустить прорыва шернеровских войск к американцам. И снова головным шел сильный передовой отряд, в который входил и наш артдивизион.
Путь лежал по предгорьям, в лесистой местности, а сбоку и рядом наседал противник. Как мы ни спешили, а заранее пробившиеся в направлении Карловых Вар части противника уже были там. Фронтовики знают, что такое встречный бой, с ходу без подготовки, на едином порыве. Разведчики доложили: впереди населенный пункт с аэродромом и вокруг все нашпиговано эсэсовцами, танковыми, зенитными подразделениями.
В считанные часы разведчики сумели вскрыть систему обороны аэродрома, а мы по их данным с ходу вступили в ночной бой, артогнем вывели из строя прожекторы и ударили из всех орудий по взлетным площадкам...
Как сейчас, вижу лица своих сослуживцев и подчиненных, с которыми прошел немало фронтовых дорог: своего зам- полита Г. Пугача, начштаба И. Голикова, парторга П. Христофорова, командиров батарей и взводов. Работали, прямо скажу, виртуозно. Да и каждый солдат, сержант по мастерству стоил теперь десятка новичков. Сержант А. Двойной, мой ангел-хранитель, когда-то вытащивший меня из-под раздавленной станины при поединке с танками на Курской дуге, отличился и тут: с несколькими бойцами гранатами вывел из строя два зенитных орудия вместе с расчетами, за что получил третью «Славу» на грудь.
...Утром 9 мая пришлось выполнять печальный ритуал – хоронить погибших в ночном бою. Прощание было скорбным – тяжело терять дорогих сердцу людей, когда гремят последние залпы великой войны...
Только двинулись дальше, вдруг в голове колонны началось что-то непонятное: восторженные крики, беспорядочная стрельба из всех видов оружия, выстрелы из ракетниц... Тут же сработал рефлекс: артиллеристы, не дожидаясь команд, бросились к орудиям и стали занимать огневые позиции. Но радиостанции получили сообщение о безоговорочной капитуляции Германии.
Все? Вытирай рукавом пропыленной и просоленной гимнастерки солдатский пот, смахивай с ресниц набежавшую слезу счастья... А приказ? А наседающие с тыла и с боков враги, яростно рвущиеся на переправы у Карловых Вар?..
И был еще день, и была ночь тяжелого бессонного марша. На рассвете 10 мая передовой отряд занял все мосты через Огрже и оборудовал огневые позиции, устроил засады на выходах дорог из Праги в Карловы Вары.
Мы успели, и враг не прошел! Форсированным маршем подошли главные силы, и блокирование группировки Шернера свершилось. Началась массовая сдача в плен. К утру 12 мая Пражская операция закончилась. А вечером в гостинице «Ригмонд» собрались представители частей дивизии отпраздновать радостное событие. Командарм Пухов вручал боевые награды отличившимся. А их было немало, дивизия закончила Великую Отечественную, имея в своих рядах 31 Героя Советского Союза и четырех полных кавалеров ордена Славы. Для всех нас, оставшихся в живых, занималась заря новой, мирной жизни...
* * *
Да, нелегко: мой друг,
мой брат в могиле,
а мне уже опять привычен
дом,
но мы так долго адреса
хранили,
не зная, кто напишет
о другом!
И я по праву тех, кому
с металла
пыль на лету осела на висок,
с кого пилотку выстрелом
сметало,
пробив от головы на волосок,
по праву тех, кто, падая
из тучи,
тянул к своим, пока рули
горят,
кто хмуро говорил:
– Счастливый случай, –
откинув, невзорвавшийся
снаряд,
по праву тех,
в чьем взгляде несуровом
остался отсвет рваного
огня,
по праву тех, чьи жены
могут вдовам
смотреть в глаза,
как ровня,
как родня,
по праву тех, кто полковое
братство
умел собой от зорких пуль
закрыть,
кто жив, но для кого –
не святотатство
о мертвых, как о равных,
говорить, –
я говорю,
что смертью смерть попрали
они, чтоб видеть только торжество,
что, умирая, те, что умирали
всегда боялись только одного:
не пуль, не металлического грома
и даже не того, что им не жить, –
боялись только одного –
что дома
по ним начнут безвыходно тужить.
Они за то и шли на смерть,
чтоб видеть
незатемненный свет в глазах живых.
Не бойтесь же их радостью обидеть,
а бойтесь грустью потревожить их!
М. МАКСИМОВ