Штаны не отстирываются даже после третьей загрузки в стиральную машинку. В районе точки, на которой люди сидят, до сих пор большое рыжее пятно. Это после выхода со снайперами. Корреспондент АН понаблюдал, как на Донбассе работают профи этой опаснейшей военной профессии.
Ни настоящих позывных, ни территориальных привязок места их работы в этом репортаже не будет. Такова специфика профессии снайпера. Они ходят или парами или по одиночке. С собой на реальную работу никогда никого не берут: слишком большой риск для жизни. Если противник заметит хотя бы малейшее движение или даже просто заподозрит, что в каком-нибудь месте находится снайпер, туда полетит все, что может прилететь на войне: в том числе и мины.
«А ты чего не спишь?»— спрашивает корреспондента АН Кедр. Он снайпер одного из подразделения армии ДНР. У него сегодня выходной, поэтому может себе позволить немного полениться: «Вы же ночью работаете. Твоя пара уже давно отдыхает».
Перед выходом не спится. Куда мы пойдем, снайпера не говорят. Поэтому приходится продумывать каждую мелочь: куда положить медицину, как маскироваться. Может быть, стоит размять обувь, или и вовсе съездить в магазин за кроссовками? Или может быть лучше потренировать бесшумный шаг?! Или может…
«Так, подъем! Выход через час!»— разбудил корреспондента АН командир взвода: «Теплую одежду взял? Ночью будет холодно».
Что, там, думалось после крайнего «может», уже и не вспомнить. Сон навалился внезапно, и слопал всю ту ерунду, которая крутилась в голове перед выходом. Мы двумя группами добираемся до ключевой точки тылу. До позиций армии ДНР примерно километр. Здесь расходимся.
«Парни, особых вводных никаких, работаем по диверсам», — коротко инструктирует старший: «Все, расходимся!»
Сейчас «хлебное перемирие». Отвечать на провокации армия Донецкой народной республики не может, не имеет права. Этого не скажешь об украинской стороне конфликта. Украинская армия запросто нарушает все свои обещания. Ежедневные обстрелы еще полбеды. Больше беспокойства доставляют диверсанты, которые заходят на территорию Донецкой народной республики.
Украинские диверсанты на территорию ДНР просачиваются через линию фронта в местах, где физически невозможно осуществлять постоянный контроль. Кроме того, они используют тактику отвлечения внимания. Украинская сторона обрушивает шквал огня на позиции армии ДНР. Пока бойцы сосредотачивают свое внимание на том, чтобы не допустить возможную атаку, где-нибудь сбоку проходят диверсанты. В районе одной из позиций по левую сторону были заросли камышей. Они заканчивались лесной посадкой. Удерживающие опорный пункт военнослужащие армии ДНР никак не могли понять почему их провоцируют. Но однажды увидели, как во время обстрела из камышей выскакивают вооруженные люди, перебегают участок "голой" местности и скрываются среди деревьев.
Диверсионную группу армейцам ДНР тогда удалось накрыть. Тропа после этого заминировали. Для этого пришлось даже тайком залезть в камыши. Спустя некоторое время во время очередного обстрела там произошел подрыв. На тропе были найдены разорванные упаковки от медицины и следы крови. Тропу снова заминировали. Больше провокаций на этом участке не было. На всякий случай за ней установлено наблюдение. Вот за такими участками и следят снайпера армии Донецкой народной республики.
«Дистанция семь метров», — распоряжается старший снайперской двойки, с которой идет корреспондента АН: «Я иду первым, за мной журналист, Стикс на прикрытии».
Все команды молча. Сжатый кулак означает стоп. Мах ладонью — движение можно продолжить. Хотя мы находимся в тылу, передвигаться нужно незаметно. Если мы наткнемся на диверсантов, может развязаться бой. Победит тот, у кого есть преимущество. И в данном случае преимуществом станет своевременная реакция. Кто первый заметит, тот и победил.
Мы медленно идем за кустами. Все действия размеренные, дергаться нельзя. Если замечаешь какое-то движение нужно замереть. Это не окопы. Тут другие правила выживания.
Небольшой ветер колышет ветки деревьев. Это хорошо. Двигаться можно без особых опасений быть замеченным. Если бы ветки не колыхались, хороший наблюдатель способен заметить движение за ними.
Старший подает команду залечь. Впереди участок, который нужно проползти. Сразу за ним куст, в котором находится позиция для наблюдения. Ползти тоже нужно медленно. Если без подробностей, то ползти нужно так, чтобы трава даже не колыхнулась. Добраться до точки нужно до наступления темноты. Иначе группу будет видно в тепловизор. И там уже никакое движение веток на ветру не поможет. Участок в пару десятков метров мы преодолеваем около получаса.
Снайперская пара расположилась на позиции, а спустя час сгустились сумерки. Фотографировать на позиции нельзя. Она настоящая, боевая. Отсюда видно место предположительного захода диверсионной группы украинских вооруженных сил. Корреспондент АН здесь просто для того, чтобы описать словами о работе снайперов Донецкой народной республики.
Их реальную работу не показывают в телевизионных сюжетах или в документальных фильмах. Все съемки как правило постановочные. Когда снайпера видят их, постоянно смеются. В сети появился фильм про одного легендарного снайпера, там был эпизод, который насмешил профессионалов. Герой фильма прицеливается из окопов, делает два выстрела, а потом докладывает зрителю о том, что «заминусовал» пулеметчика и его второй номер.
«Если ты кого-то снял, тут же «ответка» прилетит», — объясняют снайпера: «Противник обязательно начнет прикрывать своих, будет подавлять огневые точки. А тут снял двоих, среди них пулеметчик, и тишина».
Снайпер, про которого сняли фильм, профессионал экстра-класса. Но в фильме была просто постановка. Это уже видно по тому нюансу, что он в кадре только-только приложился к прицелу, и практически сразу же кого-то снял. Так не бывает практически никогда.
Даже если снайпер замечает цель, сразу никогда не стреляет. Выстрел должен быть верным. А на полет пули влияет огромное количество природных факторов. Снайпер должен учитывать не только ветер, но даже такие нюансы как река или озеро. Если пуля будет пролетать через воду, профи обязательно сделает поправку. Все эти нюансы нужно прокрутить в голове и только после этого снайпер стреляет.
Мы на позиции. Старший нашей снайперской пары уже настроил ночной прицел и включил его. Он прикладывается глазом к прицелу и замирает. Второй номер в это время внимательно прислушивается к звукам. Работа с ночным прицелом вносит свои коррективы. В ночник или тепловизор смотреть дольше пятнадцати минут нельзя. После этого жутко болят глаза. Поэтому снайперам приходится меняться.
Прицел с прибором ночного видения у них один на пару. Армия Донецкой народной республики не так богата, чтобы обеспечить всех сложными техническими приборами. Прицел хороший, но охотничий, а не военный. Пока не подводил, но это исключительно благодаря мастерству.
«Ты охотничий прицел дальше трехсот метров нормально не пристреляешь», — рассказывает Стикс: «Есть хорошие охотничьи прицелы. Они дорогие. Но у них проблема в том, что они гражданские. Даже стандартный прицел на СВД лучше любого самого навороченного охотничьего».
Это только в сказках украинских СМИ армия ДНР оснащена по самому последнему слову российской оборонки. В жизни снайперы пользуются тем, чем повезет пользоваться. Та снайперская пара, с которой отправился корреспондент АН, чтобы написать репортаж про реальную работу снайперов, пользуется обыкновенным охотничьим прицелом. Он у парней один на двоих, поэтому они обмениваются винтовкой раз в пятнадцать минут, чтобы не ослепнуть: больше пятнадцати минут в тепловизор смотреть нельзя.
Они не были никогда военными профессионалами. Один юрист, второй шахтер. Винтовку взяли в руки только с началом войны на Донбассе. Свое мастерство оттачивают на полигоне. Отточили уже настолько, что теперь украинские СМИ называют их то суперпрофессионалами российского ГРУ, то биатлонистками.
«Мы пытались его настроить идеально», — объясняет Стикс как они приноровились к гражданскому прицелу: «Но не получается. Поэтому просто запомнили, что на одной дистанции ему нужно дать одну поправку, на другой другую. Так и работаем.»
Старший подает сигнал. Видит цель. Он внимательно следит за ней, потом расслабляется. Белое пятно, которое снайпер заметил в тепловизор, оказалось собакой. Зверушка еще несколько раз будет появляться в прицеле.
Неподалеку начинается канонада. Над головой начинают свистеть шальные пули. Корреспондент АН утыкается носом в землю, и тут оказывается, что это было сделано зря. В нос попадает пыль. Жутко хочется чихнуть, но чихать нельзя. Приходится прибегать к хитрости. Человек устроен таким образом, что чихнуть с открытыми глазами он не может. Приходится вытаращивать глаза. Они слезятся. Но чих сдержать удается.
Диверсанты в эту ночь так и не появились. Это только в кино снайпер прикладывается к прицелу и делает точный выстрел. А мы просто пролежали всю ночь на позиции. Когда украинская сторона начинала провоцировать и открывала огонь, пару вызывали по рации и просили сообщить откуда работают. Потом эти данные войдут в сводку в виде цифры статистики: «За минувшую ночь ВСУ вели обстрел с такой-то позиции».
Эта ночь была адской. Мечтавший в детстве стать снайпером корреспондент АН проклял все на свете. У снайперов было хоть какое-то занятие. Они наблюдали в прицел. Журналисту не оставалось ничего, кроме того, чтобы просто лежать и думать мысли. Говорить нельзя. Лишний раз двигаться тоже. Спустя пару часов начали затекать руки и ноги. Хотелось размяться, но этого делать нельзя. Позиция скрытная. Уже когда мы вернулись на базу, снайпера поделились небольшим секретом своего терпения.
«У тебя винтовки нет, поэтому можешь взять в руки швабру», — посоветовал Стикс: «Ложишься, и просто целишься в одну точку на стене. Шевелиться нельзя, моргать тоже».
По условиям задания так пролежать нужно не меньше четырех часов. Моргнуть за все это время можно не больше девяти раз. Само задание корреспондент АН запомнил, но выполнять его даже не думает. Детская мечта стать снайпером как-то улетучилась сама собой.
PS: во время подготовки этого репортажа не пострадал никто. Ущерб понесла только одежда. Вдоволь налазавшись по каким-то кустам и буеракам, журналист вымазался настолько, что теперь не может отстирать одежду. Оказалось, пыль на Донбассе местами имеет свойство въедаться настолько сильно, что потом от нее не избавиться даже после третьей стирки.