Основные события 27-летней давности, в очередной раз перевернувшие страну, происходили, конечно же, в Москве. Но утверждение, что в регионе в те августовские дни ничего не происходило, не соответствует действительности. О реакции верхушки областных властей и волгоградцев на ГКЧП рассказал профессор Александр МОРОЗОВ. В то время он был одним из трех представителей депутатского корпуса Волгоградского областного совета нардепов в президиуме облисполкома.
Утром 19 августа сообщили о ГКЧП. В Москву были введены войска и большое число бронетехники. По ящику почти непрерывно транслировали «Лебединое озеро» и иногда коллективные заявления в форме «пресс-президиумов» членов ГКЧП. Каких - либо иных передач в тот день почти не было. Как раз вечером 18 августа мы купили первый в нашей семье цветной телевизор и собирались на следующий день его настроить и смотреть. Но вместо этого пришлось по много часов участвовать в заседаниях президиума облисполкома.
Первое заседание этого органа было расширенным. В нем участвовали ряд депутатов, в основном – от «демократического» крыла, руководство силовых структур и еще ряд личностей. Предоблсовета Махарадзе все дни ГКЧП просидел в Москве. Вел собрания губернатор Шабунин. На протяжении всех трех дней путча чувствовалось, что ГКЧП ему не по нутру. Но, как опытный чиновник, слишком явно он этого не показывал.
В первый день сошлись на том, что с резкими политическими заявлениями руководству области выступать не следует. Будем, мол, спокойно работать по законам России и выполнять указы ее Президента. Особняком высказали свои позиции силовики - прокурор области Руднев, руководитель областного УВД генерал Дергачев и начальник гарнизона генерал Авакумов, заявив, что никаких указаний и команд они не получали, и пока никаких действий предпринимать не будут. Об участии руководителя областного КГБ генерала Гуро у меня в памяти следов не осталось, пил он беспробудно. По окончании первого заседания его участники вышли к митингующим у здания облисполкома и озвучили позицию, занятую областными властями.
Открывая на следующий день второе заседание президиума облисполкома, Шабунин сообщил, что порядка двух третей регионов России признают российские власти, а треть – «не определились». Разумеется, это была информация из Москвы. И насколько она была правдивой, судить трудно. Было также озвучено сообщение о том, что Махарадзе назначен «главным государственным инспектором» в команде Ельцина. Ни до этого момента, ни после него такой должности в правительстве России не было.
Противостояние сил в Москве явного фаворита пока не определяло. И поэтому заседание президиума не затянулось. Параллельно на центральной набережной шел митинг в поддержку российских властей и против ГКЧП. По числу участников почти равный тем, что проходили во время волгоградской «февральской революции» 1990 года. А тогда на набережную выходило на митинги до 20-25 тысяч человек.
Тогда же президиумом было принято решение, полную публикацию которого в СМИ мне видеть не приходилось. У меня хранится ксерокопия с подлинника. В нем четвертым пунктом было предписано провести прямой эфир с участием членов президиума. Этот пункт был в тот же вечер выполнен. В эфире появились губернатор Шабунин, зампредоблсовета Котляров, директор НЭТ и друг губернатора Джангишерашвили, ректор ВолГУ Загорулько и автор сих записей Морозов.
Пункт 6-ой процитирую полностью: «6. Президиум и исполком облсовета еще раз обращается к гражданам с призывом воздержаться от проведений забастовок и других действий, которые могут усложнить ситуацию в области, однако в случае попытки «комитета» начать насильственные действия по захвату власти на территории области быть готовыми начать кампанию гражданского неповиновения решениям указанного «комитета».
На третий день ГКЧП по Москве с утра двинулись танки. Информация оттуда поступала с опозданием. Заседание президиума облисполкома началось после полудня, и почти сразу же генерал Аввакумов сделал заявление. Оно сводилось к тому, что: попытки госпереворота со стороны ГКЧП не было, ГКЧП законен, указы Ельцина исполняться не должны, он (Аввакумов) назначен военным комендантом города, в Волгограде возможно объявление ЧП, к городу подходят части выводимой из Германии западной группы войск, решение о введении ЧП будет приниматься командующим округом на основе приказа министра обороны СССР.
Ему поддакнул генерал Дергачев, заявив, что в случае объявления ЧП он будет исполнять обязанности заместителя военного коменданта. Генерал Аввакумов сразу после этого ушел. Возникла перепалка, в ходе которой выкристаллизировались две точки зрения. Одна – идти в трудовые коллективы и призывать к всеобщей забастовке. Другая – пока воздержаться от подобных действий. Победила вторая.
Но к этому моменту ситуация полностью разрядилась сообщением о поражении ГКЧП. Заметно пространнее ход всех трех заседаний президиума отражен в газете «Молодой ленинец» от 5 сентября 1991 года.
На этом эпопея с ГКЧП в нашей области не закончилась.
Во-первых, 23 августа несколько депутатов «демократического» крыла подняли вопрос о создании комиссии по расследованию действий должностных лиц в период путча. В кулуарах ее называли комиссией по «охоте на ведьм». 26 августа её возглавил депутат Лосев, доложивший 5 сентября на сессии ВОС о буквально нулевых результатах ее работы.
Во-вторых, практически мгновенно распалась КПСС, начался процесс национализации ее собственности и перерегистрации партийной прессы в статус исполкомовской. Многие члены и, особенно, функционеры партии избавлялись от своих партбилетов. Я поступил иначе – зашел в райком, забрал свою учетную карточку и вместе с партбилетом положил дома в ящик письменного стола. Где они до сих пор и хранятся. Все-таки – личная история.
В-третьих, возник вопрос о председателе облсовета. Поскольку Махарадзе практически сразу после путча стал вице-премьером в правительстве России, а месяца через три-четыре его сослали торгпредом в Канаду.
За последнее мне пришлось расплатиться - поработать председателем облсовета вместо Махарадзе вплоть до 12 декабря 1993 года. Ибо указ Ельцина о самороспуске региональных советов от 9 октября 1993 года я позволил себе торпедировать. А Ельцин в ответ торпедировал перспективы моей политической карьеры и через губернатора и ректора ВолГУ де-факто организовали мне запрет на профессию, не позволив вернуться в университет.