Рассерженные немцы, французы и англичане теперь напрасно представляют ислам религией агрессии и насилия. Это мирное и мудрое учение, когда его исповедуют образованные и зажиточные труженики. А в том, что Лондон и Париж сегодня напоминают смесь Багдада и Гарлема, виноваты только сами европейцы. Имея на вооружении многовековые традиции парламентаризма и свободы слова, они молча позволили наводнить свои города миллионами людей с иными представлениями о развитии, часто люмпенизированных и враждебно настроенных к западным ценностям. Россияне пока теряются в оценках, в какой степени это всё касается их. Хотя Россия – единственная страна, сохраняющая безвизовый режим с главными странами мирового наркотрафика, где паспорт можно купить за 2 тысячи рублей. Годами лоббируется упрощение визового режима с Индией («АН» рассказывали об этом в №47 за 2011 г.), что грозит нашей стране появлением десятков миллионов новых мигрантов. При всей разнице в государственных системах России и Евросоюза механизмы принятия решений до смешного похожи.
Любовь к мигрантам обязательна
В марте 2016 г. Швеция объявила о начале массовой депортации нелегальных мигрантов. Вроде бы рядовая новость, но за ней – крах системы, делавшей богатую нейтральную страну магнитом для беженцев. После Реформации в XVI веке Швеция стала прибежищем для гонимых во Франции и Германии протестантов, а в XX веке соперничала с Нидерландами по части гражданских свобод. Вполне естественно, что шведские социалисты громче всех в Европе говорили о праве жителей беднейших стран выбирать, где им жить.
Риксдаг нарожал феерические законы: каждому, кто получил статус беженца, автоматом полагались жильё, вид на жительство и право воссоединиться с семьёй. То есть возможность перетащить в Швецию братьев, сестёр, детей и родителей за счёт шведских налогоплательщиков. К началу нулевых в де-юре мононациональной Швеции проживало около 10 млн человек, из которых почти 15% были иммигрантами или их детьми. Но потом началась «арабская весна», войны в Сирии и Ливии, потоки беженцев в Европу стали неконтролируемыми. К 2015 г. в Стокгольме выбросили белый флаг. По словам главы шведского МВД Андерса Игемана, королевство приняло за год 163 тыс. беженцев, его ресурсы – как финансовые, так и физические – истощены. И половину прибывших придётся развернуть обратно. Для этого даже ввели погранконтроль внутри Шенгена.
Раньше статус беженца наверняка получали выходцы из Сирии, Ирака и Афганистана, а также несовершеннолетние без сопровождения взрослых, коих в 2016 г. в Швецию прибыло более 20 тысяч. При этом шведы давно замечали, что многие ребята выглядят не по годам взрослыми, а у некоторых даже проступает седина. Однако законы королевства запрещают унижать достоинство беженца проверками. Говорит дядька, что ему 14 лет, – значит, надо верить. А артрит, целлюлит, гипертония и гнилые зубы у мальчика от тяжёлой жизни.
Но шведы стали замечать и кое-что иное: беженцы не собираются их ни за что благодарить. Они образовали в пригородах Стокгольма и Гётеборга этнические гетто, а патрульные машины порой забрасывают камнями и «коктейлями Молотова». В 53 районах страны врачи «скорой» выезжают на вызовы в бронежилетах. В одном только тихом Кальмаре в канун 2017 г. подверглись сексуальным нападениям полтора десятка шведок: «Они окружили меня, указали на машину и попытались затащить в автомобиль». По статистике, с 2011 по 2017 г. число сообщений о нападениях возросло втрое, однако официально это с миграцией не связано. После 2005 г. Совет по предотвращению преступлений политкорректно прекратил делить нарушителей по национальному признаку. Хотя уже 13 лет назад мигранты из Африки совершали в 5 раз больше преступлений, чем коренные шведы.
Нынче из Швеции собираются депортировать около 100 тыс. нелегалов. На каждого предстоит потратить 4 тысячи евро. Это не считая расходов на ожидание высылки, которая может затянуться. Депортируя по 100 человек в неделю, Швеция освоит нынешний «объём» через 15 лет. В то время как беженцы продолжают прибывать.
Восток на Западе
Ещё недавно Европа была в восторге от мультикультурализма. Вероятно, она смотрелась в американское зеркало с его идеей плавильного котла для разных народов и рас. Канцлер Ангела Меркель на первом своём сроке пригласила в Германию миллион мигрантов, а на втором ей пришлось заявить, что «мульти-культи» окончательно сдох. Старый Свет сегодня напоминает очнувшегося с большого бодуна алкоголика, которому до протрезвления ещё очень далеко.
Европа для постсоветских россиян долго была образцом организации жизни, где они не промахивались мимо урны. Не прошло и 30 лет, как соотечественники, побывавшие в Берлине, возвращаются домой с круглыми глазами: мол, это какой-то бантустан. По данным германской статистической службы Nord, в Гамбурге в 2009 г. «лиц с миграционным прошлым» было 29%, в 2016 г. – уже 35%, а через несколько лет их окажется большинство. Уже сегодня 50, 4% проживающих в городе детей имеют хотя бы одного родителя, который родился не в Германии. Кёльнский центр экономических исследований подсчитал, что расходы на просителей убежища и беженцев в Германии в 2016–2017 гг. составили 50 млрд евро. Для сравнения: на оборону крупнейшая европейская страна НАТО тратит 37 млрд в год.
В недавней столице Бонне молодые исламисты организовали «полицию шариата», которая «следит за порядком» на улицах: бьёт морды немцам, которые пьют пиво или играют в бридж. Они же объясняют раскрепостившимся землячкам, что надо носить хиджаб, а немкам – что за мини-юбку их запросто могут изнасиловать. Стоит ли удивляться, что европейцы мигрантов разлюбили: в 2015 г. уже 55% немцев высказались против политики «мульти-культи», а ещё два года назад их было 29%.
Масштабный опрос Ipsos, проводившийся на территориях 22 членов Евросоюза, показал, что ислам считают угрозой для своих стран 57% респондентов во Франции, 63% – в Нидерландах, порядка 70% – в государствах Восточной Европы.
– Старшие поколения европейцев были толерантны к первым волнам приезжих в 1960-х годах, потому что те работали с ними на одних фабриках, – говорит социолог Сергей Прозоров. – А общественное мнение крутилось вокруг мысли, что Гитлер не должен повториться. Любопытно, что пресловутые скинхеды возникли как рабочая субкультура: они слушали карибскую музыку, носили баки и били офисных клерков, которые подражали привычкам богатых. Лозунг «Сохраним Британию белой» появился уже при Маргарет Тэтчер, когда закрывались угольные шахты, а в приезжих стали видеть конкурентов за рабочие места. Между скинхедами первой и второй волны начались массовые побоища, но нацисты никогда не имели широкой поддержки, от них по сей день открещиваются наиболее успешные правые партии. Тем не менее нынешняя Европа правеет – и это связано с ощущением вытеснения.Нынешние беженцы часто агрессивны, не уважают европейскую культуру, не ищут работу и хотят просто паразитировать на социальной системе. Как ни странно, спиной к ним развернулись зрелые европейцы, а молодёжь куда более лояльна. Старшим обидно видеть, как меняет свой облик цивилизация, которую они с таким трудом восстановили после войны. А молодые привыкли к социальному государству, которое просто выдаёт им деньги на всё подряд. К тому же им с яслей натренировали стойку на любые деления по национальному признаку.
Столицы Старого Света преображаются на глазах. В Лондоне появились 423 новые мечети, а более 500 христианских церквей закрыты. Ничего удивительного: во многих церквях по 10–15 прихожан, а мусульмане в свои святыни не помещаются и молятся на улице. Бывший архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс и главный судья лорд Филипс на полном серьёзе заявили, что в английское право следует «включить» элементы законов шариата. В директиве для британских вузов говорится, что «ортодоксальные религиозные группы» могут разделять мужчин и женщин во время своих мероприятий. В Лондонском университете королевы Марии для женщин открыт отдельный вход, а во время занятий они не могут задавать вопросы и поднимать руку. В Манчестере 15, 8% населения составляют мусульмане, в Бирмингеме – 21, 8%, в Брэдфорде – 24, 7%. Что ещё важнее, в семьях приезжих намного больше детей, а самое популярное имя новорождённого в Великобритании – Мохаммед.
В Париже на семью этнических французов приходится один ребёнок, на мусульманскую – пять. Выходцами из Северной Африки и Ближнего Востока заселён некогда респектабельный пригород Сен-Дени. Сегодня этот район – самый бедный и криминальный. Символично, что в базилике Сен-Дени находится усыпальница королей, где покоятся Хлодвиг, давший франкам христианство, и Карл Мартелл, в битве при Пуатье остановивший арабское завоевание Европы.
Интересный факт
Россия и Украина больше не являются главными поставщиками репатриантов в Израиль. Самый массовый исход евреев зафиксирован из Франции.
Хвост виляет собакой
Просыпающееся европейское общество, понятно, задаётся вопросом, как же так вышло. Раньше ему объясняли, что в 1960–1970-е годы растущей экономике требовались рабочие руки. В Европу пригласили турок, египтян, индийцев, подразумевалось, что со временем они уедут. Но большинству из них захотелось остаться, а никто из интеллектуалов особо не возражал. Да и как тут будешь возражать, если за вежливое напоминание о «титульной нации» интеллектуал тут же нарекался «нацистским последышем», вылетал из университета и вообще становился нерукопожатен.Уже в XXI веке экономист Тило Саррацин опубликовал осторожнейшую книгу «Германия: самоликвидация», где попытался объяснить, как расходы на мигрантов не оставляют средств на важнейшие для страны преобразования. И всё одно стал изгоем. Старый Свет предпочитает не спорить, что немцы должны испытывать вину за две мировые войны, англичане – стыдиться своих бескрайних некогда колоний, а у французов «свобода, равенство и братство» просто в крови.
Доля правды в этом есть. Французская колониальная система, например, в корне отличалась от остальных. После революции 1848 г., как выразился публицист Габриэль Шарм, «приобщение миллионов людей к цивилизации и свободе наполнило бы сердца французов гордостью, присущей великим народам». Ни англичане, ни голландцы не строили в Африке и Азии столько школ, больниц и дорог, не поощряли межрасовые браки и не давали местным избирательное право. Во время Первой мировой войны сотни тысяч африканцев служили во французской армии. И как потом объяснить ветеранам, что умирать за Париж можно, а жить в нём они кожей не вышли? И как могла республика после 1954 г. не пустить к себе алжирцев, если охваченный гражданской войной Алжир являлся заморским департаментом Франции, а все его жители де-юре были французами?
Когда англичане колонизировали Африку, туда рванули зарабатывать и миллионы самых активных и предприимчивых индийцев. По сути, они несли здесь «бремя белого человека», служили в британской армии и учили африканцев носить ботинки. Но когда индийцы владели банками и торговыми компаниями, империя рухнула, а местные царьки стали их выживать. Например, в Уганде в 1972 г. генерал Иди Амин дал всем азиатам 3 месяца на сборы. На каком основании Британия могла не принять своих бывших подданных? Они прекрасно знали язык, имели образование и профессию. По сей день, согласно статистике, средний индиец в Британии зарабатывает 460 фунтов в неделю, а средний англичанин – 334.
Когда же случился «фазовый переход», в результате которого тружеников сменили люмпены, 43% которых, даже по официальной статистике, никогда не пытались найти в Европе работу? В 2015 г. армия нелегалов на резиновых лодках заполонила Сицилию – ближайшую к Африке итальянскую провинцию. Однако мэр Палермо Леолука Орландо утверждал, что 180 тыс. незваных гостей не доставляют никаких проблем. Наоборот, пройдя через адские испытания на лодках, «они имеют право на хорошую жизнь в Европе». 68-летний Орландо в третий раз сел в кресло мэра и совсем не похож на восторженного бойскаута. Просто в местной политике у мэра есть конкурент – Маттео Сальвини, ярко играющий именно на антимигрантских настроениях. И что перспективнее для карьеры: стать его бледной тенью, жалким повторюшкой или занять крайнюю позицию с противоположной стороны?
Про Моленбек, 100-тысячный пригород Брюсселя, весь мир узнал после серии терактов в Париже, унёсших жизни 129 человек. Все ключевые участники атаки прибыли из Моленбека, который около 20 лет управлялся бургомистром Филиппом Моро. При нём мусульманское население пригорода достигло критической массы. Сам Моро с Ближним Востоком никак не связан: не увлекается его культурой, не женат на восточной женщине и даже в отпуск ездит в другие края. Напротив, он белый европеец, профессор, экономист и очень прагматичный политик. Представьте, что у вас на носу выборы. Коренных европейцев трудно чем-то увлечь: вон в Норвегии самый высокий на континенте уровень жизни, но ни одна правящая коалиция за 20 лет не сумела переизбраться на второй срок. То ли дело иммигранты: они сплочены вокруг своих духовных лидеров и проголосуют так, как те скажут.
При Моро Моленбек покинули еврейские предприниматели, которые и не предполагали, что в XXI веке в центре Европы снова столкнутся с погромами.В 2011 г. ушла крупнейшая рекламно-коммуникационная группа BBDO, в открытом письме Моро назвав причиной ухода около 150 случаев нападения на своих сотрудников в Моленбеке. Когда в 2009 г. на рамадан толпа приезжих жгла машины и грабила дома, бургомистр велел полиции не провоцировать людей другой культуры, не обыскивать их и не делать замечаний, даже если те будут кидать в них камни. С помощью брошюр Моро объяснял бельгийцам, как надо вести себя в рамадан, чтобы не оскорбить чьи-то религиозные чувства. Понятно, что и в ситуации с «Шарли Эбдо» у него виновата политика Израиля, который разжигает на Западе ненависть к арабам.
На всех этажах власти таких, как Моро и Орландо, – легион. И не только во власти, но и среди деятелей культуры, благотворителей, НКО. Экспертами по мигрантам часто становятся люди, распределяющие на мигрантов деньги. На кинофестивалях трудно не дать приз фильму о том, как изуродованный противопехотной миной чернокожий подросток насилует свою маму-нелегалку в наркоманском квартале Марселя. И за такую тему скорее возьмётся ищущий признания режиссёр. Зато после убийства исламистами автора фильма «Покорность» Тео ван Гога никто не жаждет поднять тему насилия над женщинами в мусульманском мире. Ни одна голливудская жертва харассмента, вспоминающая, как Кевин Спейси преступно хлопнул её по заднице 30 лет назад.
Даже когда вся Европа искала тунисца Аниса Амри, который на грузовике врезался в рождественскую толпу в Берлине, убив 12 человек, германские газеты вышли с его портретом «Разыскивается» и плашкой, закрывающей глаза, – таковы законы об охране личности. Да что газеты, если президент Германии Йоахим Гаук в обращении к нации сказал лишь, что это был ужасный вечер для Берлина. Президент Франции Франсуа Олланд тоже ни разу не произнёс слов «теракт», «исламист», «беженец». Таковы общеевропейские правила игры. Когда 17-летний афганский беженец с криком: «Аллах акбар!» начал рубить топором людей в германском поезде, власти официально заявили: «Мы не видим, как это связано с исламом».
После нас хоть дефолт
Проще всего было бы сделать вывод, что Европа такая слабая и жалкая из-за своих демократии и терпимости. Но всё ровно наоборот: из демократии выросли институты, благодаря которым Запад доминирует в мире последние 500 лет. А сегодня мы наблюдаем разрушение этих основ. И доминирование постепенно заканчивается.
– Основу западного мировоззрения выразил в XVII веке Джон Локк: основной целью вступления людей в общество является стремление мирно и безопасно пользоваться своей собственностью, – говорит историк Сергей Ачильдиев. – Тогда горожане выбирали городской совет, чтобы договориться: сколько денег нужно собрать на мост, сколько – на крепостные стены, стоит ли выпустить облигации и чем по ним платить. Люди думали о будущем, а сегодня способом комфортно жить стал государственный долг, который в ряде стран ЕС достигает 200–300% ВВП. И самое главное: правительства, стремящиеся к сокращению дефицита, обречены. Из жизни уходят бережливость и ответственность. Адам Смит в «Богатстве народов» категоричен: не может быть финансовой системы без принудительного возврата долгов и наказания мошенников. Нынче всё наоборот: спекулятивный сектор в разы превзошёл производственный, а государство регулярно спасает финансовых монстров деньгами налогоплательщиков. Упал интерес к выборам, волонтёрству, членству в общественных ассоциациях. Исследователь Роберт Патнем пишет, что количество членов школьных комитетов в Великобритании уменьшилось на 61%, посещаемость собраний для решения городских дел – на 35%, даже членов мужских лиг боулинга стало меньше на 73%. Стоит ли удивляться, что гражданину плевать, когда марокканский подросток справляет нужду на соседскую машину.
Предприниматели отдают в виде налогов 60–70% прибыли. При этом хроническому лоботрясу пособие по безработице позволяет отдыхать на Мадейре дважды в год. До недавнего времени власти поощряли выдачу безработным ипотечных кредитов, которые те априори не могли вернуть. Смиряясь со всем этим, люди перестают интересоваться происходящим за пределами их дома: дескать, от нас ничего не зависит. С тех пор как выражать своё отношение к гостям стало неприличным, они и гражданами быть перестали. И разве это всё не имеет отношения к России?
Вдумчивый читатель отметит, что Евросоюз стал магнитом для бедноты из «третьего мира», потому что облегчил ей доступ к халяве. А на российскую социалку где сядешь, там и слезешь. И демократия наша не может деградировать, поскольку всегда была фиктивной. Но разве мы уверены, что наши министры честнее и принципиальнее Моро и Орландо? Разве депутаты Госдумы, которые реабилитируют Сталина и одобряют реформу РАН, не станут агитировать за беженцев, как только это станет им лично политически выгодным? Разве сегодня, выбирая ребёнку школу, мы не интересуемся, сколько в его классе русских?
ЖЕ в 2017 г. глава МИД Австрии Себастиан Курц, словно достав лицо из салата, выступил за создание миграционных центров в Северной Африке или на Ближнем Востоке, где беженцы могли бы жить и подавать заявки на получение убежища в Европе. Как будто это не было очевидно и раньше. Как будто кто-то заставлял Европу, и без того плотнонаселённую, вначале запускать к себе всех желающих, а потом соображать, как выдворить их обратно. Но только высокие результаты правых партий на выборах в Финляндии, Франции, Австрии постепенно развязывают язык чиновникам. В Японии, например, несмотря на поражение в войне, так и не привилось чувство вины перед оккупированными когда-то китайцами, малайцами или филиппинцами. Никто не собирается пускать миллионные толпы варваров ни в Японию, ни в Австралию, где лагеря для беженцев созданы вдали от крупных городов.
Дети вместо индусов
С таким лозунгом в 2006 г. выступил премьер земли Северный Рейн–Вестфалия Юрген Рюттгерс. Его коллега из Гессена Роланд Кох вышел на земельные выборы под лозунгом борьбы с этническими молодёжными бандами. А публицист Ральф Джордано предельно ясно сформулировал мучащий Европу вопрос: «Где же мы все в конце концов окажемся, если из страха получить на лоб печать ксенофоба мы предаём наши собственные ценности?»
В 2005 г. два юных уголовника родом из Северной Африки попытались спрятаться от парижской полиции в трансформаторной будке и – как ни странно – погибли от ударов тока. И тут же запылали населённые мигрантами пригороды Парижа, а французы попрятались в домах. В Австралии ободрённые таким развитием местные ливанцы пообещали устроить тёмную всем женщинам, которых увидят на пляжах в купальниках. Но коренные австралийцы быстро сорганизовались и напомнили, кто на континенте хозяин, – просто ногами по голове.
В 2013 г. в индийском квартале Сингапура возникли беспорядки после того, как пьяный индиец попал под автобус. Более 50 заводил были тут же депортированы из страны: «Вам у нас не нравится? Тогда давай, до свиданья». Всё-таки приём беженцев – это благодеяние, но никак не обязанность.Россия и Украина больше не являются главными поставщиками репатриантов в Израиль. Самый массовый исход евреев зафиксирован из Франции.