В начале февраля, накануне Всемирного дня борьбы с раком, американский президент обратился к Конгрессу с просьбой предоставить 755 млн долларов на борьбу с онкологическими заболеваниями. Отечественные информационные агентства тут же разнесли эту новость со знаком «плюс», мол, вот у них, а у нас-то… Но сумма в 755 млн в области практической онкологии чуть ли не смешна: по словам Владимира Моисеенко, главного врача петербургского Клинического научно-практического центра специализированных видов медицинской помощи, для того чтобы вывести на рынок один (!) противораковый препарат, требуется миллиард долларов, а то и больше…
Зато такие финансовые вливания, считает Моисеенко, безусловно, скажутся на состоянии академической науки, которая получит очередной толчок для изучения проблемы рака. Пока же самым значимым в области онкологии является открытие Джеймса Эллисона из Онкологического центра Андерсона в Техасе, доказавшего, что опухоли имеют на своей поверхности особые молекулы, блокирующие влияние на них иммунной системы человека, страдающего раком. Иммунная система должна реагировать на появление в организме злокачественного новообразования, но она словно не видит опухоли и не реагирует на него местно.
Однако, доказал Эллисон, начавший работу в этом направлении ещё в 90-е годы, можно заблокировать сами эти молекулы, и сегодня уже есть лекарственные препараты, способные это делать. При их употреблении иммунная система человека «прозревает» и начинает уничтожать опухолевые клетки. Первые исследования начались 10 лет назад с применения лекарств у пациентов с меланомой, считавшейся неизлечимой. Сегодня же примерно 20% пациентов, которые имели опухоли с отдалёнными метастазами, благодаря такому лечению живут без признаков опухоли. Причём такой подход пригоден при терапии 17 разных видов опухолей, а не только при меланоме. То есть можно говорить, что найден базовый механизм для борьбы с раком, и Моисеенко, являющийся также главным химиотерапевтом Петербурга, уверен, что американскому учёному, совершившему революцию в онкологии, в скором времени «светит» Нобелевская премия в области медицины.
Роль России в онкологической науке куда скромнее, да и на повестке дня у нас не значимые в общемировом смысле открытия, а возрождение отечественной фармацевтической промышленности, осложнённое негативным отношением к ней граждан.
«К сожалению, рост заболеваемости онкологией отмечается по всей стране, включая Петербург, – констатирует Моисеенко. – Но заболеваемость у нас раза в 2–3 меньше, чем в США и в Европе». Возможно, это связано с продолжительностью жизни (рак, по мнению Моисеенко, – беда старческого возраста, до которого россияне часто не доживают), но нельзя исключить и того, что при всех сложностях нашей жизни она пока ещё здоровее, чем на Западе. Но, увы, из двух заболевших раком в России один умирает, тогда как в других странах – один из трёх пациентов. И тут, говорит Моисеенко, важны скрининг, своевременно выявляющий заболевших, и лекарственное обеспечение.
С последним в силу экономических обстоятельств и решений, принимаемых некоторыми чиновниками, у нас далеко не всё слава богу. И озабочено отечественное врачебное сообщество не столько ценой исследований, в которых мы вряд ли можем угнаться за прочими странами, сколько ценами на препараты, которые уже производит наш фармпром.
Как говорит Моисеенко, о доступности для наших пациентов тех самых прогрессивных препаратов и речи быть не может: стандартное введение (из расчёта 2 мг/кг веса) панацеи стоит порядка 10 тыс. евро, а при некоторых видах опухолей доза увеличивается в несколько раз, доводя ежемесячную цену лечения до заоблачных значений.
Пока же нашим пациентам надо рассчитывать на то что есть. И возрождение отечественного фармпрома, по мнению Моисеенко, вещь необходимая и неизбежная. Если только производители развернутся лицом к онкологам и пациентам.
В настоящее время в России производят всё больше дженериков, терапевтическая эффективность которых может значительно отличаться от оригинальных препаратов, но цена будет равнозначной цене оригинала. А вот дешёвые препараты, например, цитостатики, входящие в список ЖНВЛП (жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты) с рынка уходят: производить их в России нынче невыгодно.
«В онкологии есть эта проблема – очень дорогих и очень дешёвых препаратов. Дорогущие препараты получают 10% пациентов. Остальным требуются препараты, известные ещё с середины ХХ века. Но в прошлом году оказалось, что себестоимость производства «дешёвых» противораковых средств больше, чем та реестровая цена, которая объявлена государством для ЖНВЛП», – говорит Моисеенко. Кстати центру, где он работает, не так давно пришлось даже оправдываться перед сенаторами, пытавшимися «ущучить» врачей в том, что они, закупая препараты в Европе, не поддерживают отечественного производителя. А российский производитель даже и не выходит на конкурсы по лекарственному обеспечению лечебных учреждений: смысл выходить, если чиновники считают, что флакон жизненно важного препарата может стоить 18 рублей?..
Разрешить эту проблему возможно (схожая ситуация складывалась одно время и в США), уверен главный химиотерапевт Петербурга, но государство должно пересмотреть расценки в отношении противоопухолевых препаратов в списке ЖНВЛП, а искомый фармпроизводитель – развернуться лицом к нуждам отечественной медицины. Патриотизм он, знаете, как халва: говорить можно сколько угодно, а вот изменить что-то реально можно, только если проявить волю…