11 мая Челябинский областной суд прекратил уголовное дело против бывшего генерального директора химического комбината «Маяк» Виталия Садовникова. Его возраст превысил 60 лет, и он попал под действие амнистии, объявленной в связи со столетием Государственной Думы.
УГОЛОВНОЕ дело по факту загрязнения окружающей среды химкомбинатом «Маяк» было заведено прокуратурой в апреле 2005 года. Тогда выяснилось, что через плотины и дамбы в реку Теча поступили десятки миллионов кубометров радиоактивных веществ. Несмотря на то, что за 2001–2004 гг. «Маяк» получил свыше 1,14 млрд. руб. прибыли, средства не направлялись для решения проблем экологии.
Следует пояснить, почему такое пристальное внимание приковано к преследованию бывшего директора.
После 1945 г. в этих местах развернулась секретная стройка. Научно-производственное объединение «Маяк» стало первым в СССР комплексом по наработке плутония для атомной бомбы. Здесь же произошла самая страшная радиоактивная катастрофа. В октябре 1957 года донесение министру внутренних дел так характеризовало суть ЧП: «Авария представляет собой взрыв гремучего газа в специальном отстойнике».
Автору этих строк удалось разыскать свидетеля катастрофы 1957 года – Г. Афанасьева, бывшего заключенного. Он, в частности, рассказал следующее.
«…Меня отправили для отбытия наказания в Челябинск-40. Там было подземное производство ядерного оружия, отчего местные озера не замерзали зимой, а парили.
А потом пришел тот злополучный выходной. Я спал на нижнем ярусе нар, рядом с окном, выходившим в сторону завода. Внезапно меня швырнуло на пол. Поднявшись, я подошел к окну и увидел огненный гриб. Его шляпа вскоре закрыла солнце. Где-то через полчаса выпали черные, сажевые осадки, покрывшие все вокруг.
...Зеки питались под открытым небом. Столы и лавки были покрыты слоем сажи толщиной в 3-4 см. Когда мы пришли на ужин, и кто чем мог – тряпкой, бумажкой, рукавом – стирали со столов сажу. А она все еще продолжала падать: кому в миски, кому на хлеб. Кто говорил, что это диверсия, кто – авария, кто – учебный взрыв.
Сумерки были совершенно черными. А затем под открытым небом мы смотрели кинофильм «Путевка в жизнь». На месте гриба небо имело красное свечение в диаметре около километра.
Ночью нас подняли голоса из громкоговорителей, известившие, что мы находимся в зоне повышенного ядерного заражения. Нам приказали быть готовыми к эвакуации, вещей не брать. Началась паника. Зеки повалили к проходной, где стояли автоматчики.
Послышались очереди.
Начало светать. Нас погрузили в автомашины и вывезли в какой-то лес. На большой поляне приказали: «Всем раздеться!» Голыми мы подходили к столам, где определялась доза облучения. Больше всего «звенели» золотые зубы и волосы.
На новой зоне нас повели в баню. В предбаннике у каждого зарегистрировали степень заражения и объяснили: «Пока не смоешь 30 единиц – не выпустим». В моечном отделении были приготовлены холодная вода, хозяйственное мыло и мелкий песок, который хорошо «уносил» эти злосчастные «единицы», но уж больно раздражал кожу.
Через месяц этого «лечения» мы уже «звенели» всего на 300-350 единиц. Постепенно прекратила дымить яма, где сжигали наши тряпки. А мы все думали, что если бы мы «сидели» при жизни Сталина, нас бы всех расстреляли…»
…Амнистия бывшего гендиректора химкомбината «Маяк» Виталия Садовникова – шаг вполне гуманный. Но вот к людям, кто до сих пор живет в зоне взрыва это, похоже, не относится. Видно, витает там тень генералиссимуса с его правилом – не будет «человеков», не будет и проблемы.