Если точно, независимой Республики Гайана ещё не было, была Британская Гвиана – английская колония в Южной Америке. Так что спор шёл между Венесуэлой и Британией. При чём здесь Россия? Правильно – ни при чём. Иначе говоря, она была страной (и стороной!) нейтральной. Что как раз обе страны (и стороны) устраивало.
Виза «Съ»
Когда 120 лет назад, в 1897 году, Каракас и Лондон скрепя сердце согласились вынести свои взаимные претензии на международный арбитраж, они руководствовались отнюдь не высокими материями. Просто это была та соломинка, за которую стоило ухватиться. Уже два года (с 1895-го) тянулся «Венесуэльский кризис», все переговоры зашли в тупик, страны разорвали дипотношения. Что дальше воевать?
Однако Британия помнила проигранную Первую англо-бурскую (Трансваальскую) войну (1880–1881). Снова везти своих солдат через океан, теперь уже в Южную Америку, заставлять их сражаться на крайне неудобном театре военных действий, среди непроходимых джунглей и болот? Да там одна малярия народу выкосит больше, чем вражьи пули! Невыгодна война была и Венесуэле – стране молодой, бедной, постоянно сотрясаемой внутренними кризисами. Однако уступать тоже никто не хотел.
Так что это показалось оптимальным решением, если представители обеих стран встретятся на нейтральной территории и предложат найти решение своих разногласий международному «третейскому суду». Кто будет его главой? Ответ подразумевался. Ну, конечно, знаменитый петербургский профессор Фёдор Фёдорович Мартенс (см. справку)! Безупречное имя, крупнейший знаток международного права, который уже не раз разрешал споры между разными странами. Венесуэла и Англия обратились к Николаю II с просьбой откомандировать Мартенса для проведения арбитража по их вопросу. Николай поставил на обращении свою визу «Съ» – согласен.
Суть спора
Истоки этого конфликта весьма запутаны, но будь всё просто, и Мартенс бы не понадобился. На северо-востоке Южной Америки между Венесуэлой и английской колонией Британская Гвиана, западнее реки Эссекибо, лежало обширное пространство (в общей сложности около 150 тыс. кв. км), которое по факту было ничейным. Так сложилось. Когда-то в ХV веке этот уголок континента открыли испанцы, но осваивать не стали: плохой климат, джунгли, болота… Территория была свободной, и позже её пытались сделать колонией французы, голландцы. С 1814 г. утвердились англичане. Возникла Британская Гвиана. Но смена хозяев не делала край благодатнее. Для жизни более-менее подходила небольшая зона близ океана, а дальше шли всё те же бесконечные джунгли и болота.
Между тем после национально-освободительных войн 1810–1826 гг. в Южной Америке пало испанское владычество, возникли новые страны, в том числе Венесуэла (выделившаяся в 1830-м из первоначального новообразованного государства Великая Колумбия). Правда, она тут же погрузилась в свою череду кризисов и переворотов, ей было не до западных окраин. Зато англичане времени не теряли. Немецкий путешественник Роберт Шонбургк в 1835-м (и позже) исследовал эти территории (по факту, напомним, ничейные). Лондон попросил его разобраться с границей. Так на картах появилась условная «линия Шонбургка», разделявшая земли Гвианы и Венесуэлы.
На провенесуэльских сайтах (начавшийся тогда спор не стих доныне) мне попадались карты, демонстрирующие, как «линия Шонбургка» мало-помалу расширялась, смещалась, прихватывая зоны, которые Венесуэла считает исторически своими. Может, и так Шонбургк «линию» проводил в несколько приёмов, чем руководствовался – вопрос (пояснял, что исходил из рельефа местности и неких этнографических особенностей редких местных поселений). Безусловно, он «играл» на заказчиков-англичан. Но и то правда, что очень долго «линия» лишь на картах и значилась. Хотя Венесуэла её не признала.
А ещё через пару десятилетий выяснилось, что на этих территориях – не только джунгли и болота. Там месторождения золота и алмазов, там устье реки Ориноко, главной судоходной артерии региона. Но как-то вышло, что все лакомые куски – по британскую сторону «линии»!
Президент Венесуэлы Хоакин Кресло пошёл на обострение отношений. У него был влиятельный союзник – Вашингтон. «Доктрина Монро» – слыхали про такую? Принцип, провозглашённый ещё в 1823 г. тогдашним президентом США Д. Монро: Соединённые Штаты, защищая свои интересы, вправе вмешиваться в дела других государств (тогда подразумевались прежде всего страны Латинской Америки). Вот Кресло и обратился к американцам. У вас есть интересы в Венесуэле? Есть! То же судоходство по Ориноко осуществляют ваши компании. Так помогайте нам!
Потому далее Венесуэлу на международном арбитраже представляла команда юристов из США во главе с бывшим президентом У. Гаррисоном.
Арбитраж
Впрочем, как говорится, «…не скоро дело делается». Подготовка аргументов сторон, организационные вопросы, постоянное отвлечение Мартенса на другие международно-правовые споры, в общем, Третейский трибунал (официальное название) собрался в Париже лишь в 1899 году. Председатель (должность называлась ещё «президент», «суперарбитр») – Ф. Мартенс. Члены трибунала: верховный судья Англии лорд Рассел, председатель Высшего апелляционного суда Англии лорд Коллинз, верховный судья США Фуллер, член Верховного суда США Брюэр.
Всего прошло 54 заседания. С которых журналисты начали сбегать довольно скоро. Потому что внешне всё выглядело достаточно нудно: речи, изложение позиций, прения сторон. Ну так и не ради журналистов дело затевалось!
Трибунал, по сути, отказался от рассмотрения исторической аргументации: слишком она была запутана (та же Венесуэла, например, считала себя в данном вопросе правопреемницей Испанской империи и апеллировала чуть ли не к временам конкистадоров). Исходить решили из других соображений: нынешнее положение дел, здравый смысл, поиск компромисса между сторонами. При этом Мартенс не брал на себя ответственности единоличного решения. Окончательное решение выносилось от лица трибунала в целом, без права на особое мнение кого-то из членов. Иначе говоря, мы не должны давать поводов для дальнейших кривотолков, если о чём-то договорились, значит, согласны все.
В итоге вердикт трибунала гласил: граница определяется в основном по «линии Шонбургка» – но с рядом поправок. В частности, Венесуэле отходили зона месторождений золота и устье Ориноко. Британская же Гвиана законно прирастала обширными территориями (сейчас это 70% территории Республики Гайана).
Газеты отмечали, что, сколь ни длительным и сложным был сам процесс работы «третейского суда», обошёлся он обеим странам гораздо дешевле, чем хотя бы один день войны.
«Главный судья христианского мира»
Жизни и деятельности Фёдора Фёдоровича Мартенса посвящена, в частности, книга В. Пустогарова с очень точным названием – «… С пальмовой ветвью мира». Готовя этот текст, мы во многом на неё опирались.
Мартенса и ныне чтит российское юридическое сообщество: есть конкурсы и премии имени Мартенса, «Мартенсовские чтения». Но для тех, кто не слышал это имя, – пара необходимых слов. Он родился в 1845 г. в бедной эстонской семье в Пернове (Пярну), имя при рождении – Фридрих-Фремхольм. Рано остался сиротой. Местные лютеранские пасторы помогли определить мальчика в сиротский дом при Главном немецком училище Св. Петра в Петербурге знаменитой «Петришуле», одной из лучших гимназий того времени. Закончив «Петришуле», Мартенс поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Ещё студентом увлёкся международным правом. Его дальнейшая жизнь – научная деятельность, преподавание, постоянное сотрудничество с МИД империи. Участвовал в международных конференциях, готовил важнейшие дипломатические документы, привлекался как консультант правительствами других стран, не раз возглавлял «третейские суды» при разбирательстве межгосударственных споров. Ещё при жизни его называли «главным судьёй христианского мира». Мечта, что когда-нибудь все конфликты будут разрешаться правовым, а не силовым путём, была главной в жизни этого человека.
Мартенс – душа и «мотор» созванных по инициативе России Гаагских конференций 1899 и 1907 гг., утвердивших правила ведения войны, предложивших пути предотвращения войн. Номинировался на Нобелевскую премию мира. Умер в 1909-м.
Кто недоволен?
Стороны неохотно, но признали решение арбитража. А дальше в мире столько всякого случилось, что мало кому было дело до венесуэльско-гвианской границы. Но в 1949 г. вспыхнул скандал. В 1948-м в США умер юрист Северо Маллет-Превост, входивший некогда в состав бригады, защищавшей интересы Венесуэлы. И в одном из американских журналов по международному праву появилась статья о «меморандуме», который Маллет-Превост якобы надиктовал незадолго до смерти. Суть: Россия и Англия в конце XIX века геополитически соперничали. Но Лондон всё же закулисно договорился с Петербургом об уступках по ряду вопросов: если арбитраж вынесет решение, устраивающее Англию. Русский МИД вышел на Мартенса, тот выкрутил руки членам трибунала, вот и получилось решение, скорее проанглийское…
Тут бы набычиться и заговорить о модной ныне «русофобии» – но статью о «меморандуме» опровергли сами же американские юристы. В ней не совпадали факты, путалась последовательность событий. Члены трибунала вели дневники, каждый шаг проверяется по документам. Споры – да, естественно, были. Но никаких признаков председательского давления. Британских уступок России в тот период не усматривается, англо-российское сближение началось позже и по другим причинам. В общем, репутация Мартенса осталась безупречной.
Другое дело, что и ныне в Венесуэле постоянно поднимается вопрос о давней «преступной юридической сделке великих держав», звучат требования пересмотреть её решение. Но пока граница прежняя. Временно?
Ах, знаете, нет в мире ничего более постоянного, чем временное.