«Если дьявола никто не видел, это не значит, что его нет» – есть такая поговорка. Но дьявола-то и впрямь никто не видел! А что считать проявлением его зловещей сущности, каждый решает сам. Из-за чего возникают проблемы. Об этом думал корреспондент «АН», листая подшивку журнала «Суд идёт» 90-летней давности (за 1926 г.). Среди уголовной хроники регулярно попадались истории, посвящённые борьбе с нечистым. Точнее, борьба с нечистым превращала борцов в героев уголовной хроники.
В Америке
У бедного китайца-эмигранта в США Чан Хонга была классическая американская мечта – выбиться в люди. Он держал в Балтиморе прачечную. Но что это такое? У Джека Лондона один герой в такой прачечной чуть не свихивается – каторжный, конвейерный труд. Чан Хонг же так пахал годами. А достаток всё не приходил. И стало у человека невыносимо тяжко на душе. Его друг Чин Вен, повар в китайском ресторане, по сему поводу заметил: если на душе тяжко – значит, душой завладел злой дух. Надо изгнать. Есть один приятель, зеленщик Чин Фенг, он умеет. Позвать?
Дальше, видимо, надо говорить о биоэнергетике, об искусстве иглоукалывания. Только в какой степени зеленщик им владел? Они ведь с Чин Веном просто разложили Чан Хонга на полу, воскурили благовония и стали под молитвы тыкать иглами в биоактивные точки.
На теле прачечника потом нашли дырки размером с пуговицу – три на спине и три на груди. Умельцы объясняли на суде, что злой дух должен выходить с кровью, а если дырочка маленькая, кровь быстро сворачивается. Вот и стали делать побольше. При этом Чан Хонга массировали и всё спрашивали, легче ли ему – на душе и вообще. Легче, однако, не становилось. Придя к выводу, что, наверное, с чем-то ошиблись – то ли с точками, то ли с иглами, – мастера решили посоветоваться с кем-то более сведущим. В Балтиморе один старый китаец слыл у земляков «повелителем нечистой силы». К нему друзья и повезли на такси Чан Хонга. Пока ехали, пока бегали к старику – прачечник потерял сознание. Таксист позвал полицию…
Чан Хонг умер в больнице.
Во Франции
Ладно, тёмные американские китайцы – не пример. Но вот просвещённая Франция, университетский город Бордо…
Хотя началось здесь всё задолго до 1926-го. Мадам Мари Месмен была весьма набожна. В священном для французских католиков Лурде она купила гипсовую статуэтку Мадонны. Обычный местный сувенир. Но у Мари статуэтка начала плакать.
Любая церковь – католическая тоже – к современным чудесам относится настороженно. Святая Дева у Мари плакала, а перенесут в монастырь – прекращает. Провели химический анализ слёз – вода. Предположили: Мари живёт в сырой каморке (служила консьержкой при старом доме). Гипс и напитывается влагой. А в монастыре – тепло, сухо. Высыхает.
Мари же, пока то да сё, съездила на поклонение и в Рим. По пути купила ещё одну Мадонну. Эта не плакала. Но благоухала! Правда, тут дело спорное – одни запах чуяли, другие нет. И вообще – вдруг кто-то когда-то рядом со статуэткой одеколон разлил? Так что новое чудо тоже не зачлось.
И вдруг папа Пий Х прислал мадам Месмен телеграмму-благословение. Жест вообще-то мог быть политическим: во Франции вновь поднимался вопрос об отделении церкви от государства, и папа в ответ поощрял любые проявления местной католической ревностности. Но две чудесные статуэтки плюс благословение понтифика! Мари почувствовала себя отмеченной свыше. И начала пророчествовать.
Пророчила она, естественно, кары небесные за грехи людские. Только дело было в 1913 году. А в 1914-м грянула Первая мировая. В такие времена кто угодно начинает каяться и молить высшие силы. Вокруг Мари сложился круг почитателей. Пошли пожертвования, для статуэток выстроили особую часовню, мадам Месмен с мужем наконец зажили нормально – в общем, всё стало уже серьёзно. Мари больше пребывала в духовных раздумьях, а денежные дела вёл некий сириец Сапонги – интеллигентный араб-христианин.
Но мадам ещё и видела сны! Само собой – вещие. Раз во сне увидела, что араб её обкрадывает. Оскорблённый Сапонги достал отчётность. Подтвердилось – чист. Но после обвинений сириец разочаровался и в матушке, и в вере вообще – и уехал в Нант учителем математики. Правда, на прощание они с Мари помирились, даже публично расцеловались.
А следующей ночью та опять увидела сон: Сапонги-то её не целовал, а кусал! Проснулась – а на щеке чирей! И вообще – занемогла… Нужны ли ещё доказательства, что в араба вселился дьявол для погубления святой женщины? В Нант полетели письма из общины – сними чары, гадина! Сапонги отвечал, что не понимает, о чём речь. Что ж – четыре человека рванули к нему и отмесили бедолагу до полусмерти.
Был суд, виновных наказали. Но матушке-то легче не становилось!
Между тем после этого происшествия архиепископ Бордоский объявил «месменитов» сектой. И тут на помощь Мари пришла, скажем так, родственная организация. Поскольку святые отцы в личной жизни нередко отнюдь не святы – во Франции имелось своё мощное объединение верующих, считавших, что нынешние иерархи лишь позорят церковь. Группировались они вокруг старого строгого аббата Денойе из городка Бонбон. Завязались связи – и Денойе, как человека честного, попросили изгнать из матушки дьявола.
Аббат приехал, пообщался – и решил, что причина хвори всё же не сатана. Скорее просто застарелая простуда. Утешил – и даже сам поставил больной банки.
А та опять увидела сон! В котором через банки в неё входили бесы. Значит, аббат дьявол и есть. Почитателям видение подтвердилось с небес. Буквально. Они смотрели в небо, и птицы траекторией полёта чертили: Денойе – дьявол!
Теперь уже аббат на яростные письма отвечал, что не понимает, в чём его обвиняют. А в итоге полтора десятка человек приехали в Бонбон. Старику возле его собора в глаза сыпанули толчёным перцем, содрали сутану и стали прилюдно пороть. Двум прихожанкам, пытавшимся вступиться, проломили головы. Пороли, пока не прибежал полицейский. О дальнейшем – в нашей справке.
Правовые оценки
По «Китайскому делу» суд решил, что об истязательстве и убийстве по неосторожности говорить всё же нельзя – налицо лишь невежество и суеверие. Подсудимые отделались штрафом за незаконное врачевание.
Во Франции жертв секты месменитов в суде представлял знаменитый адвокат М. Гарсон – блестящий профи, вдобавок всерьёз интересовавшийся всякой демонологией. На процессе он устроил целый диспут и доказал, что подсудимые, ко всему, были ещё и безграмотны по части выявления знаков присутствия нечистого. Мадам Месмен к тому времени сбежала из Бордо.
«Гжатскую историю» автор попросил оценить с сегодняшней точки зрения двух знакомых юристов – бывшего сыщика и адвоката. Они заспорили. Сыщик заметил, что действия «братца» тянут ещё как минимум на две статьи – мошенничество (брал деньги) и попытку изнасилования. А стоило бы поискать и прочих «пациенток» – вполне могли факты изнасилования выявиться! Адвокат пожал плечами: ну, ищи! И доказывай! Как и остальное. Мошенничество? Формально деньги давались на другие цели другому человеку. Попытка изнасилования? Завженотдельша не была пьяна, напугана, всё время пребывала в ясном уме и твёрдой памяти. Сама пришла, не противилась, когда «братец» её раздевал. А Яков на суде мог сказать, что ничего «такого» и не предполагалось, раздевание – часть обряда, который продолжился…
В общем – масса нюансов. Разногласий не вызвали три пункта. Следователь не вмешивался? Подруга, уточни: ты брала просто мужчину для защиты или кого-то официального с целью зафиксировать факты? Он и фиксировал. Вот допустил бы изнасилование – была бы его халатность. Дама оказалась унижена? Но она сама всё затеяла, не маленькая, должна была понимать, что рискует.
А вот тогдашняя 120-я статья – тут да, тут железно.
В Гжатском уезде
В СССР к проблеме подходили с другой стороны. Смоленская губерния, Гжатский уезд. В одной из здешних деревень появился некий «братец Яков» – целитель, заодно и изгоняющий нечистого. Уездная завженотделом, пламенная партийка, решила его изобличить. Пришла к следователю (из текста давней публикации неясно – милиции? прокуратуры? ГПУ?) и предложила план: прийти к Якову под видом семейной пары, «муж» пожалуется, что она одержима бесами, а там – по ситуации.
…Братцева помощница попросила денег (конечно, просто «на добрые дела»). Сам «братец» принял их в горнице. Потребовал, чтобы супруг оставил его с пациенткой наедине. Тот отказался. Попрепирались. В конце концов «братец» махнул рукой: ладно, сиди у двери, только не мешай. И начал обряд.
«Братец» коммунистку то заставлял падать на колени перед иконами, то кружил, то требовал повторять какие-то заклинания – всё долго, почти два часа... И так он увлёкся, что, видать, забыл о присутствии «мужа» – тот сидел тихонько, лишь наблюдал. Вдруг «братец» скомандовал гостье, чтоб ложилась на лавку – и, бормоча богоугодные слова, начал её раздевать. Раздел догола, навалился сверху. А «муж» сидел и наблюдал. Тут уже завженотдельша сообразила, что её сейчас, того гляди, элементарно, пардон, отымеют. Заорала, начала отбиваться. «Братец» отпрянул – и его взгляд упал на «мужа». Вскочил, сдёрнул пациентку за руку с лавки, трижды с ней, голой, обежал вокруг аналоя, велел плюнуть через левое плечо, через правое – и выскользнул в другую дверь. Женщина – лицо в пятнах, руки дрожат – начала молча одеваться. Довольный увиденным, следователь встал и пообещал «кукукнуть прохвоста по 120-й». Вскоре с милицией уже оформлялся протокол.
Статья 120 тогдашнего УК (специально глянул) – это «совершение обманных действий с целью возбуждения суеверия в массах населения, а также с целью извлечь таким путём какие-либо выгоды». Срок – до года. Или принудработы на тот же срок.
Что «братец Яков» прохвост – не вопрос. Но в 1926-м журнал возмущался: а ты-то, следователь? При тебе унизили женщину, чуть не сделали ответственную работницу персонажем какого-то сального анекдота…
И всего лишь 120-я статья?