Позитивные рассказы об успехах фермеров-иностранцев в России, похоже, взяты на вооружение государственными СМИ. Дескать, вот как здорово живут и хвалят новую родину нормальные европейцы, пока их недалёкие соплеменники выдумывают нам новые санкции. Правда, на поверку оказывается, что вовсе не наши разумные порядки и заботливые чиновники становятся причиной переезда в Россию. Даже первоначальные выгоды от популярности, словно пресловутые грабли, могут больно дать по лбу.
Бог в помощь
Среди перебравшихся с Запада земледельцев англичанина Джона Кописки наши журналисты любят больше всех. Ещё бы: живёт во Владимирской области около 20 лет, женат на русской, имеет пятерых детей, принял православие. Две его фермы находятся неподалёку от городка Петушки, столицы советского алконуара, воспетого Венедиктом Ерофеевым. Всю жизнь в Британии он торговал углём, но никогда не видел самого угля – только бумаги. К 40 годам стало скучно: развёлся, уехал в Россию и стал вторым англичанином после шпиона Кима Филби, получившим российское гражданство.
Сегодня у Джона две фермы: «Богдарня» специализируется на телятине, «Рождество» – на молоке. Всего 15 сотрудников и 700 бычков, пасущихся на заливных лугах Клязьмы. На каждого телёнка – не менее 10 метров ухоженного коровника со свободным выходом на улицу. Ещё есть около 40 лошадей, бараны и козы – Кописки видит свою ферму центром местного агро-, гастро- и экотуризма.
А начинал он за упокой: нынешние пастбища тогда поросли бурьяном, потому что бывшие колхозные земли не обрабатывались уже 20 лет. Кописки разъезжал по округе, пытаясь продавать молоко по рублю за литр, и привыкал, что половина его рабочих после первой зарплаты теряется в недрах запоя. Ещё когда получал новый паспорт, ему сказали в органах: «У нас тут мафия. Ничего не получится у вас». Джон ответил: «У меня хорошая крыша. Господь Бог».
Англичанин Джон Кописки. Фото В.Смирнов / ТАСС
Русская история успеха? В интервью Кописки старается обходить темы коррупции и права, хотя и признаёт вскользь, что бюрократия в России повергает в отчаяние и является главным злом. А если отойти от образа доброго простачка Джона, безоглядно влюбившегося в нашу страну, проступает вполне себе рациональный бизнесмен. Первые годы в России он торговал углём и металлами, а годы были 1990‑ми. Сколотив капитал, рассмотрел вокруг огромное количество пустующей земли, а прибыль в этом деле здесь даёт масштаб. Создать подобное хозяйство на Западе вышло бы в десятки раз дороже. Кстати, фермами Кописки руководит американец, часть сотрудников приехала из Москвы.
В той же Владимирской области в деревне Крутово живёт ещё один фермер из-за бугра – американец Джей Клоуз. У него хозяйство куда скромнее Кописки – четыре коровы, пять коз, овощные теплицы. Джей делает сыры, а в эпоху санкций это вариант беспроигрышный. Фермер гордится своим «френч блю», который пахнет, как хороший «рокфор». А всего у него более 20 видов сыра.
Американец Джей Клоуз на ферме в деревне Крутово. Фото РИА Новости
Об особой любви к России в его случае стоит говорить осторожно: Джей родился в Нью-Йорке, вырос в Мексике, учился в Англии, работал на крокодильей ферме в Папуа – Новой Гвинее, объездил всю Австралию, побывал в Италии, Испании и Германии, семь лет жил во Франции на плавучей барже. В 1993 г. его занесло в Москву, и он 17 лет проработал поваром в столичных ресторанах. Когда созрел стать фермером, вопрос «где?» вряд ли мучил его долго. Во Франции или в Бельгии он со своими сырами был бы первым с конца, а в России – с начала. А ещё в истории Джея был такой поворот: он купил в Нидерландах 400-литровый котёл для варки сыра, а на профессиональный пресс для твёрдых сортов денег не хватило. Ну в какой ещё стране столичные любители фермерских продуктов собрали бы ему необходимую сумму?
Швед Ярл Матиассон в 1990-е годы консультировал российских крестьян по линии Международного аграрного фонда. В России влюбился в переводчицу Галину и вот уже 20 лет живёт с ней в деревне Головище на Орловщине. У Ярла красивая усадьба на шведский манер, трое сыновей и 850 га земли в аренде.
Старт у фермера Матиассона обещал быть безоблачным: бесхозной земли в Нечерноземье завались, отец помог с инвестициями. Но Ярл со всем своим опытом агронома и парком современной техники только с сорняками боролся 6 лет. Чтобы наладить отношения с соседями, брал их на работу и раздавал кредиты всем подряд. В итоге один трактор ему разбили, второй утопили, денег почти никто не вернул. А вскоре в суд потащили самого Матиассона: в каких-то лохматых советских годах часть земли Ярла давалась местному заводику под подсобное хозяйство. Хозяйство не получилось, мужики плюнули, всё заросло бурьяном. И вот когда швед всё расчистил и вспахал, заводик пожелал вернуть свои «исконные» земли. Суд решил в пользу Ярла, но однажды ночью спорную территорию, засеянную элитными сортами пшеницы, кто-то перепахал вместе с подъездными путями. Фермер отметил, что неизвестные работали старательно, на совесть.
Агент национальной опасности
В это трудно поверить, но в интервью Кописки, Клоуз и Матиассон говорят о своей горячей любви к новой родине. Любит Россию и тверской фермер Пьетро Мацца, который до седых волос боролся с мафией в полиции Калабрии и Рима, потом женился на 19-летней русской студентке и основал сыроварню. Сегодня он принимает в год 12 тысяч агротуристов, охочих до итальянской кухни и экологически чистых продуктов. В родных краях он не был 16 лет: «Италия красива только на картинках, работать там невозможно – сильная конкуренция и жёсткое госрегулирование».
Правда, в 2005 г. семья Мацца подумывала вернуться в Италию, когда их обвинили вдруг в доведении до банкротства пищевого комбината в Тверской области.К тому времени Пьетро перестал закупать здешнее молоко, поскольку коров по колхозной привычке кормили силосом, из-за чего сырьё получалось кислым и непригодным для производства сыров. И расширил собственное стадо до 1 тысячи голов. Да ещё и распространять сыры взялся сам, поскольку из-за неспешности местных логистов продукт доезжал до Москвы испорченным. Имея оборот в 30–40 млн рублей ежегодно, Мацца ситуацию с судом разрулил. Но даже он, скорее всего, сложил бы крылья, оказавшись в ситуации турецкого фермера Акчая Емера.
Акчай более 20 лет поднимал хозяйство в не очень-то благоприятных широтах под Сыктывкаром. От нуля довёл поголовье до 60 коров, коз и баранов, купил трактор и пилораму. Вместе с ним на ферме вкалывали пятеро русских с непростой судьбой: один раньше бомжевал, другой жил на свалке. К концу 2016 г. они рассчитывали вдвое увеличить поголовье, но бизнес накрыло обломками Су-24, сбитого турецкими военными.
Спустя несколько дней после инцидента на ферму Акчая явилась комиссия ФСБ, ФМС и Россельхознадзора. Нашли дырку в заборе, а на бездомного пса, которого турок прикормил на ферме, не оказалось документов. И хотя в Коми многие крестьяне вообще не огораживают хозяйства, проверяющие расценили косяки Емера как «угрозу безопасности России». Так прямо и сказано в документах, лёгших в основу аннулирования вида на жительство. Особый акцент сделан на 18 случаях привлечения турецкоподданного к административной ответственности. Акчай говорит, что это всё нарушения ПДД, а тормозить его начали аккурат после злополучного самолёта: то номер грязный, то он чуть не сбил бабушку, которая ковыляла в 20 метрах от машины. Иногда гаишники впрямую его спрашивали: «Почему в самолёт стреляли?»
Фермер попытался бодаться с бронепоездом: нанял адвоката и оспорил изгнание в горсуде Сыктывкара. В иске ему отказали: «Акчай Е. своими действиями создаёт угрозу безопасности Российской Федерации, Управление ФМС России по Коми обоснованно аннулировало его вид на жительство». В апреле 2016 г. Емер улетел в Стамбул, не дожидаясь депортации. Что будет с хозяйством и рабочими, непонятно: вернуться фермер сможет только через четыре года.
А что было бы с Ярлом Матиассоном, если бы российский истребитель сбила, не дай боже, Швеция? Но пока из иностранных фермеров, случайно заброшенных в Россию, кто-то из политтехнологов пытается сделать сверкающую витрину. Как будто они «друзья нашей страны» вроде Джона Рида, Пабло Пикассо и Лиона Фейхтвангера. Как будто их переезд к нам имеет в своей основе не проказы Амура, а некое системное явление, выгодно отличающее нашу страну от всех остальных.
Для справки: 3,5 млн американцев живут за пределами США вовсе не потому, что любят Аргентину или Японию больше Америки. Просто так сложилось. Кстати, в Японии американцев работает в сотни раз больше, чем в России.