Российской публике Бергер известен по таким песням, как «Алешкина любовь», «Как прекрасен этот мир», «Старенький автомобиль», «Любимая, спи», «Танцевальный час на солнце», «Школьный бал». За последние пять лет Леонид Бергер дважды приезжал в Россию – в мае 2006-го и в марте 2008 года, оба раза как продюсер певицы русского происхождения из Австралии некоей мадам Морозовой.
Этот разговор, в котором принимали участие Леонид Бергер, Вячеслав Малежик и Юрий Валов, происходил в марте 2008 года.
В поисках звука
В.М.: Говорят, когда Том Джонс спел «Секс бомб», его рыночная стоимость за выступление взлетела с 40 тысяч долларов до 400 тысяч. Но при этом многие из поклонников от него отвернулись. А когда тебя пригласили из самодеятельной и более свободной группы «Орфей» в официальный и прекрасно оплачиваемый, но подцензурный ВИА «Веселые ребята», возникала ли у тебя мысль, что придется поступиться чистотой стиля и потерять часть поклонников? Ведь ты был «широко известен в узких кругах».
Л.Б.: Да, я это понимал. С другой стороны, Павел Слободкин, худрук «Веселых ребят», приглашал меня в качестве специалиста по «фирменным делам» по западной поп-музыке. Ему были нужны носители свободных идей. Он был уверен, что точно знает момент, когда надо остановиться, чтобы «по шапке не дали».
В.М.: То есть Слободкин выступал в роли Мичурина, прививая твои знания и опыт к возможностям советского ансамбля?
Л.Б.: Да, что-то типа того.
Ю.В.: Какие ощущения и воспоминания остались у тебя от записи первой пластинки «Веселых ребят», на которой были «Алешкина любовь», «Старенький автомобиль»? Помнишь, мы все это записывали вместе, году эдак в 69-м...
Л.Б.: Нет, это был год 70-й, 71‑й...
Ю.В.: Значит, это была весна 70-го. В то время я еще не работал в «Голубых гитарах». Бурное было время, и мы попали тогда в этот закрытый мир звукозаписи – в ГДРЗ. Там была мертвая тишина, микрофоны заморские на тяжелых стойках. У меня была первая двенадцатиструнная гитара в Москве. В «Алешкиной любви» я придумал вступление и сыграл его на двенадцатиструнке. По тем временам это впечатляло. Лень, а тебе тогда в голову приходило, что мы написали мегахиты?
Л.Б.: Как-то в Рунете я наткнулся на веб-сайт под названием «Васильевский остров»
http://www.retroisland.net/ (музыка прошлых лет). Там есть целая глава обо мне и вся библиография песен, которые я записывал в самом начале 70-х. Даже такие присутствуют, которые я и близко не мог бы вспомнить. Кайф в том, что все песни выложены на сайте. Послушав их, пришел к выводу, что качество студийной записи было смехотворное. По-видимому, в то время никто даже понятия не имел, как нужно было записывать такую музыку.
В.М.: На студиях даже ГОСТы были – сколько баса, сколько голоса... Да и сами звукорежиссеры были «завернуты» на другую музыку.
Л.Б.: Да, среди них не было специалистов, фанатов этого нового направления. Мы же писались тогда на «Мелодии», а не в своей частной студии, где можно часами выверять каждый звук, экспериментировать, добиваться фирменного звучания.
В.М.: Но ведь Битлы свой первый альбом тоже писали не в собственной студии. И записали альбом «Please, please me» за 23 часа. Сколько у вас было студийного времени на запись той пластинки?
Л.Б.: Немного...
Ю.В.: Я думаю, около двух смен...
Л.Б.: Может быть, и достаточно, если бы мы обладали опытом, которым обладали они. Мы все писали по наитию и на ощупь.
Ю.В.: У них – продюсеры, помощники, а у нас антипродюсеры, надзиратели...
Л.Б.: Люди, которые нас писали, не в обиду им будет сказано, в то время писали любую музыку, самую разнообразную и нормальную по тем временам. Никто не уделял внимания деталям. Запись была поверхностной, типа – помнишь как там у Битлов было, – ага, похоже,– поехали!
Свобода на поводке
В.М.: Песни, которые вы тогда писали – та же «Алешкина любовь», – это были «вкатанные» песни? Вы их на концерте исполняли или первый раз ты ее спел в студии?
Л.Б.: Конечно, первый раз в студии. Сережа Дьячков, пусть земля ему будет пухом, сам в те времена, будучи очень талантливым человеком, искал форму композиторского выражения, золотую середину – и чтоб пропускали, и чтоб народу нравилось. Элемент конъюнктуры все равно присутствовал...
Ю.В.: Ну да, компромисс...
Л.Б.: Наслушавшись Битлз, мы понимали, что нас выпускают чуть-чуть за забор, но недалеко и на поводке. Разрешают сделать какое-то подобие, но требуют вовремя остановиться. Поэтому я вам честно скажу, мне все эти песни не нравились, мы все равно на цепи были. И цепь могли натянуть в любое время. При этом говорилось так: «Уйдете слишком далеко – домой не возвращайтесь!»
Продолжу разговор о моих записях того времени. Послушав и проанализировав свое пение, я был приятно удивлен тем, как пытался использовать западную вокальную технику и вокальные приемы. В советском пении они почти не применялись, но многим эта новизна нравилась и притягивала на подсознательном уровне. Это было время начала перемен, и, если бы те люди, в чьих руках находились цепи, которыми они нас контролировали, не отпускали бы их, вообще ничего не было бы. Это не стечение случайных обстоятельств, это было начало ломки старых устоев, ломки, которая не могла не произойти.
В.М.: Но в той песне «Алешкина любовь» – была определенная органика русской интонации, мелодики и того, что слушатель хотел услышать. В других более сложных песнях как певец ты раскрылся ярче и стал легендой. В частности, таких как «Танцевальный час на солнце», «Любимая, спи». Как мастер ты использовал свою вокальную технику типа соул, но те песни стали популярны в меньшей степени...
Л.Б.: Дело в том, что Додик Тухманов, когда писал цикл «Как прекрасен этот мир», не задавался целью написать серию суперхитов. Хитом должен был стать сам факт реформаторства... Я там спел еще одну песню, хотя вокруг этого факта и ведутся споры: саму песню «Как прекрасен этот мир», это сто процентов спел я. Хорошо помню, как это записывалось.
В.М.: Думаю, что в силу того что ты уехал из страны, твою версию на пластинку не поставили.
Л.Б.: Песня «Как прекрасен этот мир» была написана после определенных творческих исканий, которые были у меня с Додиком вместе. Эта песня была навеяна определенными делами, которые я с ним обсуждал в те времена, и снабжал его иностранной музыкальной литературой. Не буду перечислять, какие произведения, но помню все это очень хорошо.
Справка «АН»
ЛЕОНИД БЕРГЕР – выдающийся певец и музыкант конца 60-х – начала 70-х, «советский Том Джонс», как о нем говорили газеты. С 1967-го по 1969-й – участник московской подпольной группы «Орфей», с 1969-го до 1973-го – солист ВИА «Веселые ребята». Параллельно с работой в «Веселых ребятах» записал несколько известных песен как солист.
В 1973 г. уехал в Австралию, где две песни в его исполнении стали хитами.
Писал музыку для Голливуда, например заставки для всемирно известного «Ларри Кинг шоу».
Штампы и вдохновение
В.М.: Могу сказать, что, после того как Женя Казанцев из «Веселых ребят» подарил Тухманову пластинку Кинг Кримсон Lark’s Tongues in Aspic («Заливное из язычков жаворонка», 1973), у него появилась идея, и он выпустил пластинку «По волне моей памяти». Художник отличается от ремесленника тем, что он знает больше штампов. Да и Тухманов блестящий композитор.
Ю.В.: Нет, вдохновение у художника появляется неизвестно откуда – «нашептываемое музами». А ежели даже и большой набор штампов – это все равно ремесленник.
Л.Б.: Додик был фанатом и настоящим реформатором, смелым реформатором. Но хочу возвратиться к вопросу о замене спетой мной версии песни «Как прекрасен этот мир». Принимая во внимание то, что я спел на пластинке еще две песни – «Танцевальный час на солнце» и «Любимая, спи», – было бы нелогично менять меня как исполнителя в одной песне и выпускать на пластинке две другие песни, мною спетые. Хотя, если сказали, что эта песня будет гимном пластинки и этого человека не нужно...
В.М.: Это конъюнктурные соображения. А на пластинке поет Юра Антонов – единственная запись, которую я слышал, где Антонов поет чужую песню. Он и Татьяна Сашко, в то время жена Тухманова.
Л.Б.: Сашко???
В.М.: Да, Татьяна Сашко.
Л.Б.: Но там же не было женского голоса!
В.М.: Она очень активно участвовала в записи, учила, как петь и с какой подачей. Но, возвращаясь к песне «Алешкина любовь», вот что хочу рассказать. Дьячков приходил послушать нашу самодеятельную группу «Мозаика», где я пел и играл на гитаре. После того как он услышал, как я исполнил «Герл», он и предложил мне спеть «Алешкину любовь». Может быть, так и случилось бы, но мы поставили Дьячкову условие: если запишем его песню, то он в свою очередь должен за это пробить и устроить запись нескольких наших песен. Видимо, его это условие отпугнуло.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ