Удивительным тиражом в 5 тыс. экземпляров издана книга «Птичка. Живой звук», и удивителен этот тираж потому, что таким тиражом издают обычно интеллектуальную некоммерческую литературу. А перед нами нечто вроде автобиографии личности, которую трудно заподозрить как в гипертрофии интеллекта, так и в отсутствии коммерческой жилки. Уж из смутных новых времен эта личность извлекла максимум пользы для себя… Короче говоря, «Птичка» – это книга о Борисе Моисееве.
ПРОХОДИТ ли Борис Моисеев вообще по моему «ведомству», то есть относится ли его деятельность к области культуры – это, конечно, вопрос. Хотя в разделе «массовая культура», в рубрике «казусы» ему вполне может найтись место. Но перед нами не шоу, не эстрада – перед нами книга, с прологом и эпилогом, в 319 страниц, и главный герой ее – заслуженный артист России. Почему ж это вдруг и не культура? Она самая, родная до боли.
Книга состоит из двух неравнозначных частей. В одной описывается, как некий литератор получил задание написать книгу про Бориса Моисеева и едет в Крым знакомиться со своим героем. Побывав на аншлаговых концертах, увидев, как певца обожает публика, и поговорив с ним по душам, литератор меняет свое изначально предвзятое отношение к артисту и проникается к нему сочувствием, нежностью и подобием уважения. Это написано безобразно. Однако текст «негра» прерывается роскошными вставками – монологами Бориса Моисеева. И вот это – нечто изумительное.
Вот вам на пробу – о Сергее Звереве: «Считал и считаю его очень талантливым парикмахером. Но вдруг ему кажется, что все – он стал героем! А помнишь, когда ты стоял возле кресла, сам нечесаный, немытый, непобритый, «несделанный»? Это сейчас ты надул губы, побрился и играешь в большую поп-диву… Все это – пшик! Не забывай, что жизнь – бумеранг! Но самое страшное, что это еще не конец его гибели. Это начало. Он этого не понимает. Потому что слабо выражены мозги. Вот та серая масса, которая у него в голове, слабо реагирует на движения людей...»
Согласитесь, это неплохо: и темпераментно, и остроумно. Таких живых местечек в книге немало. Конечно, речь Моисеева по-уличному вульгарна, но крайне характерна и образна. Перед нами «сам-себя-сделавший человек», выбившийся из социальных низов, из города Могилева, из коммуналки. «Я лазил по кастрюлям и воровал жратву. Тогда я научился есть все! Вареный лук. Вареную морковь. Кусок курицы. Любой кусок. Мне было по хрен!.. Оттуда, как из жуткой трясины, не было выхода. Как я вырвался?!»
Стремительному движению активного советского мальчика-танцора, через Минск, Харьков и Каунас добравшегося до Москвы, а в Москве – до самой Аллы Пугачевой, трудно не сочувствовать. Герой, чтоб вызывать сочувствие, должен двигаться – закон жанра. Единственная проблема подстерегает читателя этой книги – она как бы автобиографическая, а потому то и дело вызывает некоторые крупные сомнения насчет достоверности фактов.
Моисеев говорит, что мама его была еврейская красавица («Я весь в нее!»), работавшая на кожевенном заводе. Однажды мама спасала его, маленького, случайно попавшего в барабан, и ей перерубило пальцы. Но в дальнейшем пальцы вроде как отрастают. К тому же в книге помещена фотография мамы, и если так выглядят еврейские красавицы, то Моисеев – Элвис Пресли. Потом оказывается, что маму убили глухонемые, которые ошиблись квартирой…
Потом Моисеев настойчиво утверждает, что он не гей и никогда им не был. Потом сообщает ряд фактов, из которых следует, что под словом «гей» наша «птичка» подразумевает явно не то, что мы. «Я пытался создать с мужчиной семью. Были попытки. Но они заканчивались трагедией». «Да, я, так скажем, встречаюсь с молодым человеком. Уже много лет встречаюсь. Он женат, у него дети. Но мы встречаемся. Нет! Просто нет грязи в этой любви. Здесь другое – здесь нужда!» На этом месте читатель понимает, что он решительно запутался. А когда он знакомится с историей о том, как Моисееву в Америке прямо на улице предложили играть П.И. Чайковского, но он, прибыв в Голливуд, подумал-подумал и отказался – наступает некоторое прозрение…
В книге много смешного – заслуженный шут России опять сумел позабавить свою публику. Но правда жизни тут ни при чем. У Моисеева есть хорошее чутье на работу с мифами, на провокацию, на пиар. Его образ – это пошлость, доведенная своей космической концентрацией уже чуть ли не до искусства, это фантастический комический мираж. Когда я вижу любой клип Моисеева, мне всегда кажется, что этого не может быть. Таких нарядов не может быть, таких текстов не может быть. Это нам снится все. И книга «Птичка. Живой звук» – фрагмент этого сна. Отчасти кошмарного, отчасти забавного, но созданного из особого вещества. Так какой достоверности, прости Господи, ждать от этого сочинения?
Оно тоже часть сна, сна о нашей стране, о нашей культуре, о нашей эстраде. Сна о наших популярных певцах – исключительно живых и неугомонных птичках. А они, долетев из провинциальных коммуналок до шикарных столичных гнездышек, обычно – на радостях – издают разными своими отверстиями исключительно живые, понятные массам звуки.