28 сентября, в день столетия великого режиссёра Георгия Александровича Товстоногова, Большой драматический театр устроил торжественный вечер в его честь. В зале собрался буквально «весь Петербург», которому нынче собираться решительно негде и незачем. Но почтить Товстоногова – святое дело.
Сценическую композицию оформлял режиссёр Виктор Крамер, а не худрук БДТ Андрей Могучий, поэтому она была лишена присущей Могучему шаловливости и отливала несколько суровым блеском. На пяти разновеликих белых цилиндрах, повешенных на сцене, транслировали фрагменты знаменитых спектаклей, поздравления отсутствующих театральных деятелей и фото и кадры хроники с незабвенным лицом самого мастера. Время от времени по планшету лёгкими стайками проносились молодые артисты театра, приносили-уносили реквизит и что-то бормотали и лопотали. Сами по себе милые, как всякая артистическая молодёжь, они сильно проигрывали по части дикции классикам БДТ, у которых каждое словечушко не только слышно, но и великолепно интонировано. Начинал вечер Олег Басилашвили с монологом из «Трёх сестёр», заканчивала Алиса Фрейндлих с отрывком текста из спектакля «Алиса». Эта прекрасная парочка до сих пор делает кассу БДТ, и зрители неустанно молятся, дабы Господь продлил их дни.
На спектаклях Товстоногова обычно скучать не приходилось, а тут что-то скучновато было – некоторые выступающие не сообразились с возможностями публики почтительно молчать и переборщили с пафосом. Зато развлёк публику Рудольф Фурманов с короткими рассказами о Товстоногове-человеке и ядовитыми выпадами в сторону современного театра. И Юрий Стоянов вышел с гитарой, оживил пейзаж. Но выразительнее всего, конечно, были лица товстоноговских артистов золотой поры БДТ в отрывках из «Пяти вечеров», «Мещан», «Истории лошади» и «Дяди Вани». Знаток и собиратель актёров, Товстоногов создал труппу, равной которой не было в мире. Даже великолепный «Современник» ей уступал по богатству индивидуальностей, хотя тут можно и поспорить, однако что спорить, когда «ах, мой милый Августин, всё прошло, всё»…
Непонятным было отсутствие на вечере Светланы Крючковой. Из Москвы, кроме Сергея Юрского, не приехал никто. Ах да, Валентина Ивановна Матвиенко,которую вывел на сцену старейший артист труппы Георгий Штиль, напомнила, что в молодости, будучи в обкоме партии, отвечала за культуру и много общалась с Георгием Александровичем. Перед началом вечера о своём почтении к Товстоногову заявил и действующий губернатор Георгий Полтавченко. (Я уже не в первый раз вижу на культурных мероприятиях обоих губернаторов вместе, и, надо сказать, они выразительно складываются в некий единый союз «меча и орала».) Олег Табаков (в записи) забавно изобразил самого Георгия Александровича, а вот выступление (тоже запись) театроведа Смелянского удивило своей неуместностью. Он не преминул сообщить, что стареющий Товстоногов пришёл к нему в гости, упал на пороге, и тогда Смелянский понял, что дела мастера плохи. Вообще-то, если человек куда-то приходит и падает, это означает, что ему туда нельзя ходить, больше ничего. Но раздражение суетливого человека товстоноговской монументальностью, конечно, понять можно. Полвека своей профессиональной деятельности Товстоногов стоял неколебимо, и в новые времена многие надеялись – наконец, упадёт. Он не упал, а ушёл из жизни, кстати сказать, всего-то в 73 года.
Стало быть, человек так властно и умело прятал за величественный образ собственные страхи, собственную уязвимость, что многие боялись его чуть не до обморока, трепетали и внимали. Товстоногов и сам был превосходным артистом и создал образ самого себя – великого диктатора театра, проводника мира Автора и царя актёров. Для этого нужна некоторая таинственность, нельзя себя выбалтывать – и, надо сказать, режиссёров такого типа сегодня почти нет. Товстоногов был дитя ХХ века, века ослепительных индивидуальностей, огромных личностей, и доброй и злой воли (вспомним Чаплина – и Гитлера). Для роста личности нужны дисциплина и самоограничения, где ж их сейчас возьмёшь, в эпоху несносной публичности, когда каждая былинка стремится выставить свою жалкую жизнёнку на всеобщее обозрение. О самом Товстоногове, его личной жизни в городе знали мало – ломились на спектакли.
А в его спектаклях жили и действовали чрезвычайно страстные люди, которые боролись за любовь, за власть, за славу, за место под солнцем, и в творчестве полномерно сказывался бурный южный темперамент интеллигента Товстоногова. Был у него ещё один могучий дар – педагогический. Учениками Товстоногова во многом держится современный российский театр, начиная хотя бы с Камы Гинкаса и Генриетты Яновской (они выступали на вечере, как всегда, изысканно и остроумно). Мечтавшие о режиссуре специально выжидали время, чтобы поступить именно к Товстоногову, как нынешний худрук Самарского театра драмы Вячеслав Гвоздков. Питомцы мастера работают сейчас и в бывших союзных республиках, и за рубежом, и на каждом есть хотя бы небольшой, но чёткий «отпечаток Товстоногова». Его серьёзности, его ответственности, его повадки архитектора и строителя. Многие нет-нет да и заглянут в тетради, где конспектировали его разборы и замечания. Здесь, в своих учениках, он жив.
Но вот был ли он на вечере своей памяти? Вообще-то, когда на экраны транслировали выразительный силуэт Товстоногова в коридорах театра, казалось, что он жил и живёт в БДТ всегда. Но где же его ум и талант, юмор и отменный вкус? Видимо, чтобы воспринять инспирацию «оттуда», надо себя к этому как-то приготовить. Просто так не возьмёшь погибший театр и не сделаешь его процветающим, как это удалось Товстоногову. Зинаида Шарко,единственная живая участница спектакля «Пять вечеров», пошутила: «Я верю, что есть другая жизнь, и в ней когда-нибудь Саша Володин напишет новую пьесу, Товстоногов поставит, и мы с Копеляном и Лавровым в ней сыграем». Но, увы! Чтобы увидеть этот шедевр, нам, зрителям товстоноговского БДТ, тоже придётся «шагнуть за черту» земного опыта. А нам ещё охота пожить и увидеть русский театр в силе и славе.
Остаётся попросить Георгия Александровича Товстоногова взять на себя труд воплотиться ещё раз.