В прошлом году, после острого конфликта с труппой, пост художественного руководителя Театра имени Маяковского оставил Сергей Арцибашев. Новый худрук, Миндаугас Карбаускис, начал творческое обновление театра с постановки известной пьесы А.Н. Островского «Таланты и поклонники». На сцене – сплошь «первые сюжеты» Маяковки: Немоляева, Спиваковский, Филиппов, Костолевский, Кашинцев...
Карбаускис поступил разумно: в «Талантах и поклонниках» заняты и бывшие сторонники Арцибашева, и его неприятели, вдобавок на главную роль приглашена актриса МХТ имени Чехова Ирина Пегова. Таким образом, все слились в общей работе, что является единственным выходом для труппы, пронизанной токами личной неприязни.
Вообще-то в афише театра после ухода Арцибашева появилось два названия – на Малой сцене образовалось нечто под названием «Маяковский идёт за сахаром», а на Большой собирают аншлаги «Таланты и поклонники». На Маяковского, который идёт за сахаром, я пойду разве по приговору суда. А вот Островский как будто для меня и поставлен – подробно, деликатно, с крепкими актёрскими работами, с деталями и нюансами.
Из всех режиссёров литовского происхождения, работающих в русском театре, эдаких «братьев Локисов» (помните картину «Никто не хотел умирать»?), Карбаускис – самый уважительный по отношению к автору. Это естественно: он ученик Петра Фоменко. Не все ученики Фоменко соответствуют «фабричному клейму» мастера, но Карбаускис соответствует вполне.
Его спектакль полон живых людей и живых отношений. А режиссёрские фокусы довольно деликатны и нигде не унижают образы Островского.
В пьесе, рассказывающей о провинциальном театре позапрошлого века, проведена лёгкая модернизация, не идущая ни в какое сравнение с тем, что вытворяют Серебренников, Туминас или Богомолов (плачевный «аванград» современного театра). Текст Островского не потревожен, только одежда персонажей варьируется во времени: на богаче Великатове деловая кепка, бедный студент Мелузов скрывает умный лоб под чёрной шапочкой, актриса Негина первое действие бегает в коротком мещанском платьице и вязаной кофточке. Однако после бенефиса, в решающие мгновения жизни, Негина предстанет в нарядном атласном платье с кринолином: уж героиня так героиня! Впрочем, осовременивание костюма не так важно, и даже самый консервативный зритель относится с пониманием: это же «театр про театр», без театральной игры не обойтись. Вот и лихой «человек от театра» ходит-бродит по сцене, то стулья пододвинет, то кухарку Матрёну изобразит, навертев платок на голову, – куда же без этого.
Главным режиссёрским приёмом стал поворотный круг и рояль в центре: своеобразный «привет» знаменитому режиссёру Николаю Охлопкову, творившему в Маяковке (и любившему круг и рояль). Круг активно обыгран – это и театральное приспособление и, можно сказать, «круг жизни», житейского обыкновения, житейских правил, против которых обычному человеку бунтовать нельзя. Не выжить молодой талантливой актрисе без покровителей и незачем ей тянуться к интеллектуальной, высоконравственной жизни – ничего не выйдет, круг жизни повернёт привычным путём.
Что же человеку остаётся делать по своей воле?
А многое остаётся! Исполняя предписания жизни, он может быть грубым или нежным, деликатным или вульгарным, может лелеять свои – пусть несбыточные – мечты, может оберегать тонкие движения души. Поэтому камертоном в спектакле выступают два пожилых чудака: бутафор Нароков (Ефим Байковский) и трагик Громилов (Расми Джабраилов). Один высокий, крупный, в рабочем комбинезоне, другой маленький, встрёпанный, с жалким шарфиком на шее; два театральных старичка-мечтателя, которых уже не изменишь в их упорном понимании жизни как борьбы за личное благородство. Они выбыли из мещанской среды и её грубых нравов, воспарили!
А что мещанская среда делает с человеком, представляет мать героини, Домна Пантелевна, в превосходном исполнении Светланы Немоляевой.
Одно наслаждение видеть её на сцене – какой объёмный, целостный характер создаёт актриса. Это настоящий актёрский этюд о неизгладимой печати, которую оставляет на человеке пошлая, низкая обстановка, где царят ругань и копеечные расчёты. Добрая и любящая мать, Домна Пантелевна не понимает свою дочь и всем существом своим отвергает искусство, оно её злит, раздражает – зачем букеты дарить, когда дома бедность? Заключённая в свою мелкую печальную жизнь, состоящую из пустяков, Домна Пантелевна постоянно в тревоге, в страхе и панике – в финале, когда все действующие лица соберутся на вокзале, она будет вздрагивать от каждого звука и звонка: опоздаем, не сядем в поезд, пора бежать. Из таких маленьких правдивых чёрточек соткан весь характер несчастной женщины, характер бесконечно узнаваемый, жалкий и грустный – никогда ей не вырваться из болота уныния и мелочности. Пожалуй, Немоляеву ставлю на первое место по точности и насыщенности игры.
Верный, живой и естественный тон есть у всех актёров, они налажены и настроены режиссёром, говорят текст как будто «от себя», не декламируют, не позируют, не вертятся в привычных штампах. Но полнокровия, объёма образа достигают далеко не все. У Островского написана, как всегда, целая галерея портретов, в спектакле Карбаускиса эта галерея не полна. Если губернский чиновник, злобный гадёныш с портфелем (Виталий Гребенников) довольно хорош и ярок, то смутивший губернию своим визитом предприниматель Великатов, соблазнивший героиню (Михаил Филиппов), как-то скучноват, играет словно «под сурдинку». Анна Ардова, «одна за всех», в роли актрисы Смельской отчищена от привычного ей телевизионного кривлянья, но без груды диких штампов её лицо оказалось блёклым, сказать о её персонаже нечего. Ходит приятная женщина, говорит свой текст, и всё. Спиваковский (студент Мелузов) органичен и трогателен, но всё-таки слишком комичен – хотелось бы, чтобы его «правда», правда честного человека, была более весомой. Пусть бездельники смеются над ним – автор же над ним не смеялся!
Однако в «Талантах и поклонниках» есть героиня, причём именно героиня Островского: полногрудая, с русой косой, искренняя и простодушная Саша Негина – Ирина Пегова. Она тоже не без отпечатка мещанской среды – резковата, не знает оттенков и полутонов в отношениях, боится всего «умственного». Нет сомнения, что эта женщина талантлива и чрезвычайно привлекательна, но разум никогда не будет руководить ею. Женщина, увы, в подавляющем большинстве своём – всегда на стороне силы...
«Таланты и поклонники» в Театре имени Маяковского имеют заслуженный зрительский успех, несмотря на несколько тягучие ритмы и большую длительность (3 часа 30 минут). Несколько удивило меня, что режиссёр не вышел на поклоны и вообще, как говорят, уехал в отпуск. Я с таким ещё не сталкивалась – обычно режиссёры следят за своими постановками, по крайней мере премьерными. Не слишком ли разнежен Миндаугас Карбаускис, любимец московской критики? С труппой Маяковки нежность и деликатность неуместны.