Куча заказов, Амстердам делает его своим гражданином (он получает столичную прописку!), и брак с юной Саскией ван Эйленбурх, блестящий со всех точек зрения. Верхом жизнелюбия, вызывающего и кокетливого, является взгляд Рембрандта, обращенный прямо в глаза к зрителю в его «Автопортрете с Саскией на коленях» (1635 г.). Чарующе нежны цвета его пышного камзола, и роскошны яства, и искрится вино, и манит застенчивая полуулыбка Саскии... Жизнь прекрасна. Рембрандту еще нет даже тридцати. Дом в центре, забитый роскошными и экзотическими вещами, восточными тканями, японским оружием, картинами, рисунками и гравюрами, большие гонорары, множество учеников и известность в Германии, Англии, Франции. Успех и преуспеяние.
В июне 1642-го умирает Саския, и вскоре в его доме появляется служанка Гертье, впоследствии много досаждавшая художнику своими судебными исками с требованием алиментов, а через пять лет появляется другая служанка, Хендрикье. Рембрандт находится в расцвете таланта, пишет шедевр за шедевром своего зрелого периода, составившего его славу. Это то, что в нашем сознании связывается с манерой Рембрандта: великолепная светотень, смелые пастозные мазки, таинственные сюжеты, лица стариков, прекрасные, как библейский текст, портреты, ставшие намного реальнее реальности, пейзажи, воспринимаемые как притча.
Рембрандт велик и славен, и на автопортретах этого времени он предстает интеллектуальным горожанином, первым среди равных в Амстердаме, самом свободном и богатом городе Европы.
Жизнь, однако, отнюдь не безоблачна. Голландию, процветавшую в первой половине века, поражает кризис, амстердамскую биржу трясет, как Чикаго тридцатых; и 1 февраля 1653 г. Рембрандту вручают исполнительный лист о просчете платежей за его роскошный дом. Он занимает значительные суммы, на долги накручиваются проценты, а художественный рынок беднеет. Рембрандт принужден объявить себя банкротом, и все его имущество, вместе с собранной коллекцией, продается с аукциона.
Параллельно финансовым трудностям на Рембрандта ополчается церковь, вызывая Хендрикье в совет Реформистской конгрегации для разбирательства ее поведения: она обвиняется в сожительстве с художником вне церковного брака. Изменяется и вкус. Красочная манера рембрандтовской живописи кажется устаревшей, обывателям все больше нравятся картины, написанные «тонко и гладко», так что картину, написанную Рембрандтом для амстердамской ратуши, ему возвращают.
На основе этих событий впоследствии была основана легенда о нищете и одиночестве Рембрандта, не соответствующая действительности. Да, его быт стал скромнее, он уже не мог покупать античные скульптуры и итальянские картины, но имя его по-прежнему было известно, работы продавались, и бедности не было. Зато была полная свобода.
Произведения позднего Рембрандта - творения гения, совершенно не обращающего внимания на время. Мерцание золотистого света, глубокий и таинственный красный цвет, мазки, густые, физически ощутимые, которые придают зрительному образу тактильную осязательность, общечеловеческая значительность тем - все это делает Рембрандта живописцем, превзошедшим свой век, вкус своего века, да и вообще время, как то гению и положено. Именно про такого Рембрандта один безумный американский авангардист сказал, что «в Рембрандте искусство исчезает. Любая его картина, это вовсе не картина, но реальная личность - это голем, рукотворный заместитель человека. Рембрандт - единственный художник во всем мире!» Ему вторит Пикассо, заявивший, что «каждый художник пытается быть Рембрандтом»...
В третьем тысячелетии Рембрандт, признанный классик европейской живописи, гордость музеев, образец того, что обычно подразумевается под выражением «старые мастера», снова стал героем газетных полос и международных скандалов. Обстоятельства, связанные с его личностью, стали переживаться и пережевываться прессой с не меньшим рвением, чем сегодня новости о Майкле Джексоне и Мадонне.
Действительно, если бы сейчас на каком-нибудь международном аукционе оказалось бы представленным классическое произведение Рембрандта, то страшно даже себе представить, за какую сумму оно бы ушло. Миллионов за сто сорок, по приблизительным подсчетам, и эта оценка зависела бы не от реальной цены, так как реальной цены у этого произведения уже нет и не может быть. Легко себе представить, кто бы боролся на таком аукционе: голландское правительство, музей Пола Гетти, пара японских концернов и британский Национальный Фонд, который бы прекратил борьбу где-то на восьмом десятке миллионов.
Есть ли Рембрандту хоть какое-нибудь дело до всего этого? На последнем автопортрете, датируемым последним годом жизни, 1669-м, он изобразил себя в виде древнегреческого философа Демокрита, известного насмешника. Обернувшись через плечо к зрителю, старый, некрасивый и великолепный, он, хитро прищурившись, улыбается. Великая улыбка над смертью и над всем, что временно и смертно, обращенная к вечности.