«Эта девочка невесома»
НАТАЛЬЯ Игоревна Бессмертнова родилась в 1941 году. Когда она была маленькой девочкой, ее мама Антонина Яковлевна отдала ее вместе с сестрой Татьяной в хореографическое училище. Семья Натальи не имела никакого отношения к искусству. Папа был военным врачом, а мама вела домашнее хозяйство и воспитывала детей. В училище Наташа оказалась в классе очень известного в те годы педагога Марии Кожуховой. Иногда она занималась с Людмилой Черкасовой. А последний год ее взяла к себе в класс Софья Головкина. В хореографическом училище Наталья никак не выделялась: была худенькая, хрупкая, с огромными глазами. На нее никто не обращал особого внимания, пока не пришел худрук Михаил Габович. Увидев Наталью, он сказал: «Эта девочка невесома». Кстати, интересно, что впоследствии его сын, тоже Михаил, танцовщик Большого театра, женился на родной сестре Наташи – Татьяне. У Натальи не было своих детей, и к племяннику – сыну Татьяны и Михаила – она относилась как к своему ребенку.
Отучившись, Бессмертнова попала в Большой. И сразу оказалась любимицей Леонида Лавровского – главного балетмейстера театра. На то были свои причины. Леонид Михайлович видел в ней партнершу своего сына Михаила Лавровского. В 1961 году, как только Наташа и Миша пришли из училища, Лавровский выпустил их на сцену в «Шопениане». А в ноябре 1963 года вместе с Михаилом Лавровским Бессмертнова станцевала «Жизель». Этот спектакль стал сенсацией и абсолютной победой молодой балерины. Вся балетная критика оценила Наталью Бессмертнову как истинную продолжательницу традиций классического балета. В танце она всем напомнила гениальную Галину Уланову, а по облику – портреты знаменитой Спесивцевой – великолепной Жизели 1910–20-х годов. Так и говорили: «У нас появилась Спесивцева».
В театре Бессмертнова стала заниматься в классе Галины Улановой – человека довольно строгого. Она заметила недостатки в обучении Натальи и сразу стала менять ее манеру исполнения. Наташе это не нравилось: несмотря на свою замкнутость, застенчивость, скромность, Бессмертнова была очень волевым, закрытым и жестким человеком. Поэтому, взяв пять-шесть уроков, из класса Улановой она ушла. Перешла к Марине Семеновой – считала ее крупным специалистом и блестящим педагогом.
В 1963 году Наталья вышла замуж за инженера, который не имел никакого отношения к балету, а просто любил ее. После каждого спектакля он поджидал Бессмертнову у входа с цветами, провожал до дома – на Малую Грузинскую. Там, в маленькой квартирке, жила Наталья в доме Большого театра. Жила очень спокойной жизнью. Тусовки, как теперь говорят, не любила.
Она была очень рада, когда выдающийся хореограф XX века Адриан Грибовский взял ее в свой спектакль «Риги и Мечмун». В первом составе танцевала Раиса Стручкова. Бессмертнова – во втором. Ее партнером стал Владимир Васильев. Но Стручкова в силу возраста танцевала уже мало. А Наташа – много, и имела в этом балете очень большой успех.
Люля и Григ
КАК-ТО, сидя в классе со своей ближайшей подругой тех лет Ниной Сорокиной, Наташа обратила внимание на одного молодого человека. Он пробежал мимо в каких-то джинсах и майке и не обратил на девушек никакого внимания. Наташа спросила Нину: «А кто это?» Нина удивилась: «Ты что, с ума сошла? Это же наш новый главный – Юрий Григорович». Натальи просто не было, когда его всем представляли. Она знала только, что Григорович ставил в Большом «Спящую красавицу». В этом спектакле танцевала Майя Плисецкая. Собственно, под нее балет и ставился. Но году в 66-м Григорович стал обращать внимание на Бессмертнову. Она репетировала в его балете «Спартак» вместе с Максимовой. И какой-то намек на романтические отношения между Григом (так в театре называли Григоровича) и Натальей уже был. Кстати, станцевать премьеру «Спартака» Григорович Бессмертновой не дал, она вышла во втором спектакле. Премьеру танцевала Максимова.
Григ и Наталья поженились осенью 1968 года и прожили ровно 40 лет. Бессмертнова всегда вспоминала, как Майя Плисецкая пришла к ней в гримуборную и сказала: «Ты напрасно вышла замуж за Григоровича. Ничего хорошего из этого не выйдет. Через год он тебя оставит». Наташа ничего не ответила, а их союз оказался счастливым. Мне сегодня страшно за Юрия Николаевича, который в 81 год остался совсем один. Он так привык к своей любимой Люле, как он называл Наташу. Она была моложе его на 14 лет.
В то золотое время Большого театра все любили «хозяина», «тирана», «диктатора», как называли потом Григоровича. Он создал прекрасные балеты: «Каменный цветок», «Легенда о любви», «Иван Грозный», «Спартак». В 69-м году – волшебное «Лебединое озеро». В этом балете блистали две исполнительницы – Майя Плисецкая и Наталья Бессмертнова. Премьеру танцевала Наташа. Она имела невероятный успех, превратилась в легенду, объездила 90 стран мира. А когда Григорович поставил балет «Иван Грозный», Наталья гениально танцевала партию Анастасии.
У Натальи Бессмертновой были свои особенности – одухотворенность, которую замечали все критики, и особая пластическая выразительность. В ней было что-то от декаданса – какая-то невесомая хрупкость, которая поражала зрительское воображение. 30 лет службы Григоровича в Большом были для нее счастливыми годами. А потом начались конфликты, непонимание, из-за которых Наталья очень переживала.
Григ тогда ставил балет «Болт» Шостаковича. Но успел поставить только 45 минут спектакля. Создалась невозможная для работы обстановка. И в 1988 году Григорович совершил довольно резкий шаг – уволил восемь человек в одном приказе. Среди них были Плисецкая, Максимова, Лавровский, Бессмертнова... Никто не обратил внимания, что уволена и Бессмертнова. Ей было уже 47 лет, и Григорович посчитал, что в эти годы уже нельзя танцевать. Наталья осталась в театре как педагог-репетитор. Но обстановка вокруг Юрия Николаевича все накалялась. Он умел ничего не замечать. А она – наоборот. Все отражалось на ее лице, на ее нервах. Я думаю, что болезнь, которая увела ее от нас, была следствием нервной возбудимости и ее острого отношения к событиям.
Последняя глава ее жизни
В МАРТЕ 1995 года Наталья позвонила мне по телефону и сказала: «Знаете, Юра решил уходить из театра, но никак не может написать заявление. Напишите его, а я отвезу в Министерство культуры». Когда я приехал, Наташа была белая, как мел. А Юрий Николаевич сидел в кресле и говорил мне: «А другого выхода нет. Вы же видите, как избивают меня по телевидению и в прессе. Написали, что я символ советского режима. А я ведь даже и в партии не состоял. Меня Фурцева утвердила, зная, что я не был членом партии и никогда в нее не вступлю».
Пока мы с ним разговаривали, приехала Наташа из министерства. На ней не было лица. На следующий день Григорович получил телеграмму из Уфы и уехал туда работать. А Бессмертнова осталась в Большом, преподавать. И стала одной из организаторов забастовки на спектакле против тех, кто привел к уходу Григоровича и расколу театра. Одни были возмущены этой забастовкой. Другие говорили: «Молодцы, что отстаивают своего балетмейстера». Но эта акция была бессмысленной. Григорович был уже вне Большого. А Наташу уволили из театра. Помню, как приехал тогда к ним домой. И Наташа сказала мне: «Что значит, они меня уволили! У них нет оснований, я обращусь в суд». Юрий Николаевич удивился: «Люля, зачем тебе это нужно?» Но она обратилась в суд и выиграла. Бессмертнова пришла к тогдашнему директору Большого Владимиру Васильеву с судебным решением и заявлением об уходе. Васильев сказал, что она может остаться и работать педагогом-репетитором. Но Наталья ушла.
Так началась последняя глава ее жизни, когда она не любила вспоминать ни о Большом театре, ни о балете. Они оба никогда не позволяли себе ни одного оскорбительного слова ни о ком из своих коллег, которые привели их к уходу из Большого театра. Я помню, как однажды к ней обратились с просьбой дать интервью. Ее спросили: «Вас не удивляет, что Плисецкая до сих пор танцует?», намекая на возраст балерины. Наталья лишь ответила: «Ну, это ее решение».
Ни Бессмертнова, ни Григорович никогда не унизили себя ответом и тем людям, которые писали пакости о них. Помню только, как Наталья вышла из себя, прочитав статью балетной критикессы Татьяны Кузнецовой, которая часто позволяла себе хамский тон в отношении артистов и писала откровенные глупости. В той статье о «Спартаке», шедшем в Англии, было написано: «Это абсолютно советский балет. Григорович абсолютно советский балетмейстер». Наташа позвонила мне и страшно возмущалась. Она защищала своего Юру и говорила: «А Уланова – не советская балерина? А Плисецкая – не советская балерина? А я – не советская балерина? Как же она пишет такое?» Я сказал: «Не обращайте внимания». А она ответила: «Виталий, на это нельзя не обращать внимания. Я – не Юра, у меня нет его стальной основы. Я более хрупкий человек. Хотя, наверное, кажусь вам сильной. Но сильна только
своей слабостью».
Она лежала в больнице три месяца. Ее кончина была для меня неожиданной. Юрий Николаевич уехал в Сеул ставить спектакль. Потому что нужно было зарабатывать деньги. Он рассчитывал перевезти жену во французскую клинику. Смерть наступила в ночь на 19 февраля в 2 часа 35 минут. Григорович узнал об этом вечером. Сейчас все радиостанции, телеканалы, газеты говорят о смерти великой Натальи Бессмертновой, самой романтичной балерины, легенды русского балета. Это так похоже на нас – мы всегда начинаем ценить человека, когда он уходит. А при жизни ей пришлось испытать много.