Любимец публики, «агент национальной безопасности» Леха Николаев, то есть – отличный актер Михаил Пореченков, много работает и на сцене Художественного театра, и в кино. Скоро мы увидим его в роли князя Пожарского, спасителя Отечества в картине В. Хотиненко о Смутном времени России. Деятельная натура обаятельного артиста гонит его и в режиссуру: сам снимает фильм «День Д». Кто его знает, может, самонадеянная звезда Пореченкова, подобно звезде великого Арни Шварценеггера, когда-нибудь приведет его целой губернией управлять?
– ТЫ МОГ бы остаться работать и жить в Петербурге, если бы все сложилось удачно?
– Питер – хорошая площадка для того, чтобы отточить свои навыки, но, к сожалению, ритм жизни, количество денег и возможностей в Москве в десятки раз больше. А еще больше в Европе, в Америке. Есть теория движения народов на Запад, на Восток не движется никто! Когда мне предложили сыграть Мышлаевского в МХТ в спектакле «Белая гвардия» по Булгакову, я понял, что отказываться нельзя. Режиссер спектакля Женовач – не тиран, но умеет настоять на своем. Мы чувствовали себя соучастниками процесса, что очень важно для артистов. И в этом принципиальное отличие от питерской режиссерской школы. И вообще от Питера.
– Сложно ли существовать амбициозному актеру в большом производственном конвейере современного Художественного театра?
– Конвейер, конвейер… Между прочим, американцы собирают свои автомобили на конвейере, на таком же, как и мы. Но у них есть творческий подход к делу, а у нас его нету. Вот в чем разница. И на конвейере можно работать с душой. Как ни странно, творчество случается в самых сложных условиях. Да, это трудно – совмещать творчество с успешной коммерческой составляющей театра, но такое время наступило. Я считаю, что это правильно. У нас ведь когда-то не было государственных театров. Был один – императорский. А искусство театра было. Так и сегодня будет – реформа театральная пройдет, и останется антреприза.
– То есть понятие «театр-дом» утратило свое значение?
– А что такое театр-дом, это что – посиделки на кухне? Мне это напоминает бардовскую песню. Соберемся у костра, поговорим о том о сем, поиграем. Говорят: Петр Фоменко. Но Фоменко – это история маленькой компании, которая объединена одним талантливым человеком. Они взялись за руки и держатся друг за друга. Вытащи их оттуда – неизвестно, будут ли они интересны. У меня сложилось иначе. Я хотел быть самостоятельной творческой единицей, бойцом. Моя жизнь так сложилась, что я все время менял место жительства. С восьмого класса путешествую. Вначале жил с родителями в Польше, потом в Таллине, потом в Питере, теперь в Москве. Так что я к этому привык и ностальгии не испытываю. Думаю, что и в Москве я не долго задержусь.
– Как интересно. А куда дальше?
– На Запад. Все движется на Запад, и я тоже.
– Помню, ты говорил о Голливуде, когда только в институт поступил.
– Конечно, я не слезаю с темы. Надо же выполнять свою программу!
– Говорят, актеру есть что сказать на сцене, только когда он страдает. А когда счастлив, нечего сказать. Тебе это близко?
– Есть в этом доля правды, наверное. Я все время ощущаю себя немного глупым в состоянии счастья. Дебиловатым таким. Хотя, наверное, неправильно противопоставлять состояние страдания и счастья. И в состоянии счастья можно страдать. Я могу находиться в состоянии любви, быть счастливым и при этом – страдать! А в несчастье ничего сказать нельзя, потому что это состояние безмолвное. И потом человек не может долго находиться в несчастье. Он же перерабатывает, переваривает в себе это состояние. И снова приходит счастье. Что такое счастье? Это гармоничное соотношение себя, мира и Бога. Когда эти три вещи совпадают и ты понимаешь, что наступило равноденствие, тогда говоришь: я – счастлив.
– Ты, конечно, артист с безусловным положительным обаянием. Почему в кино играешь только военных людей? Тебе бы в хорошей мелодраме сняться.
– Я уже снялся в мелодраме «Связь». И понял, что никому это не нужно. Все актеры когда-нибудь попадают в зависимость от собственного амплуа. И многие считают себя недопонятыми, думают, что должны играть другие роли. Я так не считаю. Думаю, что играю то, что должен играть. А мое «положительное обаяние» и на моих военных героях отражается. Просто у нас к военным людям отношение неправильное. Я считаю, что в «Девятой роте» у меня «пиковая роль», после которой начинаются повторения. А повторений делать не хочется, хочется двигаться вперед. А так как режиссеров нет…
– То ты решил сам стать режиссером.
– Ну, во-первых, я не могу смотреть блевотину с утра до вечера. А то, что снимают, это в основном блевотина.
– Но ведь для того чтобы снимать кино, наверное, необходимо профессией режиссера овладеть.
– А может быть, наоборот – не нужно ей овладевать? В этом бизнесе я практически все знаю.
– Бизнес бизнесом, но есть еще искусство построения кадра, его образность, актерская компания и вообще всякая художественная профессиональная работа. Почему ты актерской профессии учился, а режиссерской учиться не считаешь нужным?
– Как говорит Олег Павлович Табаков, это для девочек оставьте. Как только я стал сниматься в кино, сразу стал учиться. У меня были хорошие учителя. Я задавал им много вопросов по построению кадра и по другим профессиональным киношным вещам. Я знаю, что в кадре должна быть плотность движения и многое другое. Вообще я снимаю не кино, а клип для себя. Все начинали с клипов. Как это получится – не знаю, касса покажет.
– Сценарий интересный?
– Я делаю ремейк фильма «Коммандос», в котором играл Арнольд Шварценеггер. Сценарий написали братья Пресняковы. Думаю, что это будет экшн. Да, опять экшн. Кому нужно элитарное кино?
– Твои самые сильные художественные впечатления в последнее время?
– Никаких впечатлений. Все закончилось на кинофильмах «Танцующая в темноте» и «Необратимость». Никита Сергеевич Михалков снял хорошее кино «12». Работа актеров блестящая, выстроенность кадра, операторская работа, режиссерская, все блестяще сделано. Тоже, кстати, ремейк.
– Кстати, спрошу о телевизионных делах – ты участвуешь в передаче с экстрасенсами, а как ты к ним относишься? Веришь им?
– Я встречался с ними в жизни, и они меня чуть не убили. Веду передачу, но в жизни с ними не общаюсь вообще. Я чисто православный! Хожу в храм, причащаюсь, детей вожу в воскресную школу. Понял, что только так нужно жить. К черту всех этих экстрасенсов!