Выжить после тяжёлой болезни или травмы – этого мало. Важно ещё найти себя в новом, изменившемся для тебя мире. Дмитрию Павленко, бывшему младшему сержанту 276-го пехотного полка, это удалось. Потерявший руки и ноги из-за взрыва гранаты, он не просто выжил, он выковал себя заново, основал собственный реабилитационный центр и стал... дайвером!
Маскхалат ему выдали не по размеру. Неудобный. Большой. Это только в шутке смешно: «В армии есть только два размера»… А так ходишь, как в пододеяльник завёрнутый. Руки болтаются, а взмахнёшь рукой – словно за локоть кто придерживает. Цепляется. И неудобно, и выглядишь глупо.
А вот ещё граната. Это в кино их кидать так просто. Потому что кино-то по телевизору. А тут клапан подсумка не расстёгивается. «Рукавицы» мешают. Чеку вырвать не забыть. Теперь размахнуться, бросить – во-о-он в сторону той канавы. Это окоп. Там вероятный противник. Потом надо упасть и умереть секунд на пятнадцать. А потом вернуться и доложить о выполнении упражнения. И вот бросок. Может, не особо ловкий (сейчас я вспоминаю, как сам кидал муляж гранаты в школе. Сижу и смеюсь над самим собой). Граната, кувыркаясь, летит в воздухе. Нет, не летит. Неотстёгивающаяся «рукавица», как сачок бабочку, поймала её… Я даже не знаю, что писать дальше. Три секунды. Не знаю, как я стал бы искать металлическое яблоко, попутно гадая, сколько мне ещё осталось. Две секунды. Слабые пальцы разжались или бессильно скользнули по гладкому стальному боку РГД-5, и граната упала куда-то в зелёный пододеяльник. Одна секунда. Я уже сказал, что не знаю, что писать дальше. Вот как описать, что почувствовал человек, который раз – и наполовину исчез?! Я даже поверить не могу, что такое бывает. Вот они, руки и ноги. Разве может быть по-другому? «Когда я наступил на мину, я сразу все понял, понял, что потеряю ноги. Я почувствовал тепло, услышал взрыв, а потом меня подбросило, и я видел, как мои ноги летят в воздухе», – рассказывал американский солдат, подорвавшийся на старой советской мине в Афганистане. Неужели им не было больно? Не верится. Но, наверное, так и было. Слишком яркий свет тоже не освещает всё вокруг, а только вгоняет глаза глубже во тьму.
Что дальше? А дальше надо как-то жить. И можно запереться в четырёх стенах, оправдываться, что не моя вина. Читал, дескать, что такой-то и такой-то американец, ветеран Вьетнама, получив пулю, лишился ноги и спился. А я-то хоть не пью… Да, очень удобно придумывать оправдания и жалеть себя. Наверное, это происходит довольно часто, ведь человеку трудно смириться, трудно начать жить заново. А уж если это молодой парень, которому жить да жить… Впрочем, забегая вперёд, скажу, что герой этого очерка смог преодолеть себя и помог сделать это другим. А то уж сразу взял печальную ноту…
Но обо всём по порядку.
Характер из броневой стали – это, конечно, хорошо. Но всё-таки замечательно, что были люди, которые помогали, чем могли. Армия отказывалась выплачивать ему компенсацию, а люди – сами: кто пятьсот рублей, кто тридцать. Кто сгущёнкой, молоком или сахаром. Компьютер купили. Сначала это были друзья отца. Потом просто добрые люди – как, например, рабочие косметической фабрики, взявшие и отработавшие в его пользу один день, что дало триста двадцать три тысячи рублей на немецкие протезы и двухгодовое обслуживание в ортопедическом центре. И был врач-реабилитолог Валерий Михайлович Михайловский, к сожалению, ныне уже покойный, который не просто помог приспособиться к новой жизни и показал, как крутить колёса у коляски, а научил снова жить и дал в жизни новую цель. Именно он посоветовал Дмитрию Павленко заняться реабилитацией людей, попавших в аналогичную ситуацию. Ведь им чисто психологически тяжело воспринимать слова здорового человека, какими бы хорошими и правильными они ни были. «Хорошо тебе говорить!» И возразить тяжело, верно? А тут совсем другое дело. Здесь человек, который знает, сам испытал, как это тяжело. Но смог. Смог заново создать себя. Научился пользоваться компьютером, телефоном, мышью. Научился водить машину и получил водительские права. Даже стал вышивать! К такому человеку трудно не прислушаться. Здесь механизм психологической защиты уже не срабатывает.
Дмитрий заочно окончил факультет психологии Московского Института экономики, политики и права, получил специальность психолога-реабилитолога. Ездил набираться опыта в реабилитационный центр профессора Михайловского, работал там внештатно. И пусть расстояния приходилось преодолевать немалые – из Зеленограда в Свердловскую область и обратно, все было нипочем. Ведь у него была цель – научить человека жить и радоваться жизни.
Просто и очевидно? Поверьте на слово, человека тяжелее всего научить именно самому очевидному. Так что работу Дмитрия Павленко простой не назовёшь. Он говорит, что развивает дело своего учителя, профессора Михайловского. Конечно, так и есть. Но как мне кажется, дело не только в этом. Просто желание, чтоб и другие люди не сдавались, ненависть к чужому безволию как-то сами собой произрастают из обретённой вновь веры в себя. И так по нарастающей: желание самому помочь тем, кому еще тяжелее. Как будто сейчас я слышу его слова о том, как на пробегах коляски тех, кто не может ходить, толкают те, кто, пусть с трудом, но может. Помогают двигаться дальше. Навстречу солнцу и ветру, тому, ради чего хочется жить. И, как мне кажется, это не заканчивается вместе с очередным мероприятием. На этом пути остановок не может быть. И герой нашего очерка, человек, который сам помогает, показывает другим, что все возможно, и идет на штурм глубины, чтобы доказать это, тому пример. Слово «штурм» употреблено не просто так. Именно так – «Штурм глубины» – назывался его проект. В открытой воде Дмитрий должен был самостоятельно погрузиться на сорок метров (имеющие отношение к теме или те, кому в руки, по счастью, попалась замечательная книжка Джозефа Горза о подъёме затонувших судов знают, что это – довольно серьёзная глубина для человека в лёгком водолазном снаряжении), побив предыдущий рекорд, но установленный в бассейне и с участием водолазов-ассистентов. Рекорд этот должен быть засвидетельствован по всем правилам, независимым судьёй, в Ehandicap World Records – организации, регистрирующей мировые достижения атлетов с инвалидностью в неолимпийских видах спорта. И у него получилось!
Конечно, путь к глубине был долог. Нужно освоить программу тренировок, самому сдать экзамен (да, Дмитрий плавает сам, несмотря на полученные много лет назад травмы. Вместе с ним подобные испытания сдала и его жена), получить полноценный сертификат дайвера (он стал первым таким дайвером в России – с ампутированными конечностями), собрать деньги на поездку в Хургаду для себя и сопровождающих, совершить первые пробные погружения – сначала на тридцать метров. Но у него всё получилось. И он не собирается останавливаться.
4 августа Дмитрий Павленко будет на очередном, девятом по счёту, марше-пробеге инвалидов и участников военных действий, организацией которого сам сейчас занимается. А до этого, в конце июля, будет Чёрное море, очередное погружение на тридцать метров. «Почему на тридцать? Ну, это связано с температурными особенностями Чёрного моря…» Вот вы знали, что на глубине в Красном море тепло, а в Чёрном стоит «поздняя осень» – тринадцать градусов Цельсия?! Я до разговора с Дмитрием Сергеевичем не знал.
Как-то нелепо говорить про такого человека, что он «с ограниченными возможностями». Да и кто вообще сказал, что людей можно чем-то ограничить? Наверное, мы так устроены. Колумб сжимал кулаки, глядя на океан, Норгей и Хиллари не могли оставаться спокойными, когда над их головами блистала непотревоженная за века в своей ледяной сансаре вершина Джомолунгмы. Мы ненавидим границы. Мы ненавидим тех или то, что нам их устанавливает. И это восхитительно.